Жена моего мужа

Девица принялась проглядывать списки. Через полчаса пришлось констатировать, что среди выпускников авиационного института нет ни одного Антона Михайловича Медведева. Правда, человек с таким именем и фамилией на самом деле учился тут, но был выгнан. Отчество у парня другое – Леонидович. В личном деле сохранился приказ об отчислении с формулировкой… за академическую неуспеваемость и поведение, порочащее звание студента МАИ. Тут же обнаружился и адрес: Костомарова, д.12, кв.76. Наверное, не тот человек, но проверить стоит.

Эта улица находится в самом центре, один ее конец упирается в Садовое кольцо. Дома тут старые, дворы тесные. Двенадцатый номер состоял сплошь из коммунальных квартир. Довольно широкая лестница довела до нужного места. На двери только один звонок, и открыла прехорошенькая малышка лет семи.

– Простите, Антон здесь живет?

– Не-а, – протянула девчонка. Голос сразу выдал в ней «дитя рабочих окраин». Из глубин квартиры неслась невероятная по убожеству содержания и исполнения песня. «Ты моя, тра-ля-ля, а я твой ой-ой», – надрывался певец. Но девочке нравилось, и она отбивала такт аккуратненькой босой ножкой.

– Медведевы тут живут?

– Кто?

– Антон.

– Какой Антон?

Босоножка повернула голову и крикнула в коридор:

– Тетя Люда, Антона знаете?

Из-за какой-то двери донеслось еле внятное бурчание. Девочка вздохнула:

– Идите к ней в комнату, вроде помнит такого.

Я пошла по грязному коридору неожиданно большой квартиры.

Комната, где обитала дама, обладавшая нужной информацией, тоже оказалась большой, с двумя огромными окнами. Но они, несмотря на удушающую жару, были плотно закрыты, даже форточки не распахнуты. В углу – большая кровать с множеством подушек и одеял. Не сразу разглядела среди постельных принадлежностей маленькую востроносенькую женщину с нездоровым отечным лицом. Пахло в комнате ужасно, и я поняла, что больная парализована.

– Садитесь, – проговорила женщина, – стул возьмите, не волнуйтесь, заразы нет, инсульт разбил, вот восьмой год и лежу, гнию. Спасибо соседям, помогают, ухаживают, я им за это комнату отписала. Умру – все хоромы их. А вы по какому вопросу?

– В этой квартире жил когда-то Антон Медведев, вот ищу его следы.

– Из милиции? – неожиданно спросила женщина.

– Нет, – решила я не пугать ее, – из адвокатской конторы. Его отец умер и оставил ему квартиру, дачу, машину и счет в банке. А исполнить завещание не можем, Медведева никак не найдем. Вот запросили в паспортном столе место прописки, дали этот адрес!

– Леонид скончался, – протянула больная, – с чего бы это вдруг Тоше богатство завещал?

– Почему нет, сын все-таки.

– Да он его никогда не видел, – вздохнула женщина, – деньги, правда, каждый месяц до восемнадцати лет присылал, честный оказался. Возьмите в буфете, на верхней полке, конверт, там документы.

Я вытащила зеленую книжечку – «Свидетельство о рождении». Медведев Антон Леонидович, мать – Цимпанелли Людмила Эрнестовна, отец – Леонид Сергеевич Медведев.

– Вы его мама?

Людмила кривовато улыбнулась.

– Когда-то была ею. Во всяком случае, рожая, думала, что произвела на свет сына, а оказалось, что чудовище. Да вы гляньте, там в буфете альбомчик с фотографиями.

Толстые картонные страницы старого альбома сохранили карточки. Быстро промелькнули – младенец, школьник, подросток… С первого взгляда стало ясно, что передо мной снимки того самого парня, что подходил к Зайке в библиотеке. Но я-то точно знала, что Антон приходится братом Веронике, неужели так жестоко ошиблась и иду не по тому следу?

– Дочери у вас не было?

– Только мальчик, – покачала головой Людмила и беззвучно заплакала. – Господи, – приговаривала она сквозь слезы. – Господи, вот наказание послал, за что?

Я попыталась ее успокоить, наконец больная перестала рыдать и принялась рассказывать печальную историю. Людочка родилась в семье цирковых артистов Эрнесто и Клары Цимпанелли. Фамилия в мире искусства известная. Прадедушка когда-то приехал в Москву из Италии, да так и осел в столице, женившись на русской бабе. Из поколения в поколение Цимпанелли были циркачами, а точнее – воздушными гимнастами. Жизнь детей цирка, как правило, ужасна. И у Людочки от детства осталось только одно воспоминание – она постоянно куда-то едет вместе с родителями. Цимпанелли мотало по Советскому Союзу. К двенадцати годам девочка бросила считать города, в которых побывала. Порой меняла за три месяца восемь школ, и ни о каком систематическом образовании речи не шло. Но ни Эрнесто, ни Клара не убивались по этому поводу. Они сами еле-еле умели читать и писать, а среди их коллег было несколько человек, ставивших в ведомости на зарплату против своей фамилии крестик. От девочки требовалось идеально выполнять сальто, арабески и фляки, а наука!.. Черт с ней, Людмиле все равно предстояло провести жизнь на арене. Так бы оно скорее всего и случилось, но в восемнадцать лет у девушки обнаружился порок сердца, и цирк пришлось бросить.