Жена моего мужа

Вслед за столь несвоевременной новостью о беременности Люси Питер выбрал Рождество для того, чтобы прислать сообщение о том, что ребенок, которого носит Люси, — это «здоровая девочка», хотя я ни за что не поверю, будто они получили результаты УЗИ именно в этот день. В том же послании он просил меня «обнять за него мальчиков». Посылая текстовое сообщение с этими хорошими новостями и добрыми пожеланиями, он даже не подумал позвонить и поговорить с собственными сыновьями. Я не назвала бы его приверженцем традиций. Он попросил меня подписать документы на развод в День матерей, а каждую Пасху мне приходится спорить с ним, чтобы удержать мальчиков дома рядом с собой. Не знаю, чем вызваны его действия — злым умыслом или бездумностью, но это не имеет значения. Вдобавок все дни рождения, годовщины и праздники испорчены для меня, потому что, как человек с ампутированной конечностью, я ощущаю боль в том месте, где она когда-то была.

Я выхожу из комнаты, отчасти из-за того, что мне нужно снять пленку с сандвичей, а отчасти из-за того, что с момента откровений Джоу Умойся, или как там его, я постоянно испытываю злость и раздражение, а это не слишком подходящее настроение для вечеринки по случаю детского дня рождения.

Конни выходит вслед за мной в столовую.

— Как ты думаешь, хватит еды? — спрашиваю я ее.

Она смотрит на стол.

— Да, даже если ты откроешь дверь и созовешь всех лондонских бездомных. Пожалуйста, скажи мне, что это покупное.

— Нет, конечно. Все приготовлено дома.

Обычно она мягко подтрунивает надо мной по поводу моего угощения. Ее стиль — напичкать детей как можно большим количеством Е-консервантов и надеяться, что их не вырвет до возвращения домой. По правде говоря, ее отношение к приему взрослых не слишком отличается от детских приемов, разве что взрослых она усиленно потчует шампанским, а не вазочками с желе.

— В последнее время ты на себя не похожа, Роуз. Я беспокоюсь за тебя.

— Не беспокойся. Со мной все будет в порядке, — заверяю я и пересчитываю картонные тарелки. Обнаружив, что одной не хватает, бросаюсь на кухню, чтобы раскопать «заблудившуюся» тарелку, поскольку знаю, что купила их в достаточном количестве. Конни плетется следом.

— С тобой все будет в порядке. Значит, ты признаешь, что сейчас что-то не так?

— Мне немного не по себе, — признаюсь я.

— Ты ходила к врачу?

— Это не связано с физическим состоянием. — Я наклоняюсь и прячу голову в недрах буфета. Таким образом я могу не смотреть ей в глаза.

— Это как-то связано с мистером Уокером? Я хочу сказать, с Крейгом. Что-то случилось, когда вы ходили на свадьбу?

Я обдумываю вопрос и решаю начать с самого легкого. Не вынимая голову из буфета, принимаюсь бормотать:

— Свадьба была изумительная. Мы с Крейгом прекрасно ладили, но…

— Не нужна ли моя помощь?

Повелительный тон Люси ни с чьим не спутаешь. Я поспешно пытаюсь вытащить голову из буфета и, естественно, ударяюсь, вскрикиваю, но пытаюсь не показывать виду, что мне больно. Почему в ее присутствии я всегда становлюсь более неуклюжей, безобразной и глупой, чем я есть на самом деле?

Я нашла недостающую тарелку и, протиснувшись мимо нее, возвращаюсь в столовую, чтобы поставить ее на стол. Они обе следуют за мной. Мой дом не так уж велик и в лучшие времена, а сейчас я начинаю испытывать клаустрофобию.

Я вижу, как Люси бросает пренебрежительный взгляд на стол, и блюда, которые еще минуту назад казались полезными и аппетитными, под ее взглядом приобретают скучный и унылый вид. Люси всегда нанимает профессионалов, чтобы накрыть стол и обслуживать гостей на вечеринках по случаю дня рождения Ориол. Они становятся торжественными светскими явлениями.

— Подумать только, восемь лет. Едва могу в это поверить. Они так быстро растут. Кажется, будто всего несколько минут назад лежали в подгузниках. Слава богу, что все это позади, да? — говорит она.

Я восприняла бы такой комментарий как вполне безобидный, если бы он исходил от кого-то другого, и он не причинил бы мне никакого дискомфорта, но реплику Люси, как и все ее банальные фразы, призванные заполнить пустоты в разговоре, я сочла оскорбительной и бесчестной.

— Откровенно говоря, мне жаль, что Питер оставил мне так мало детей. Многие спрашивают, как мне удается управляться с близнецами, и я не могу объяснить, что мне хотелось бы четверых.

Люси и Конни уставились на меня в изумлении. Никогда прежде я не изрекала эту мысль вслух. Как отреагировала бы Дейзи? Двое моих против ни одного у нее, как я могу быть такой эгоистичной? Но дело в том, что мне чего-то не хватает и мне хотелось бы менять подгузники или памперсы. Когда Питер только ушел, я мечтала о том, чтобы завести от него еще детей, не через секс, конечно. Я понимаю, что никогда не смогла бы заниматься сексом с мужчиной, наслаждавшимся телом Люси, но я подумывала о том, чтобы попросить его стать донором спермы. Теперь-то я понимаю, что это безумие, но тогда эта идея казалась вполне разумной — горе способно помрачить сознание. Ни Люси, ни Конни не знали, как отреагировать на мое признание, так что я сама продолжила разговор: