Жена монстра

— Эм-м… — У меня в горле запершило. Наверное, я действительно склонна судить обо всем и всех слишком категорично, присваивая чужим поступкам сразу автоматически знак минуса. Но ведь многое в жизни совсем не однозначно. — Прости. Я же не знала всего.

«Я не бросала Мвалу. Не навсегда. Оставила, собираясь за ним вернуться. Но не смогла».

— Почему?

«Ну, очевидно, потому, что умерла».

Мы помолчали, и я неожиданно почувствовала, что по щекам катятся слезы. Не мои. Апсары. Той самой озабоченной, эгоистичной, беспечной. Познавшей потерю любимого так давно, но так и не пережившей это до конца. Сотни лет, а ей все больно. За мою короткую жизнь у меня было трое бывших. О ком бы из них я всплакнула сейчас? О ком бы грустила? Кого помнила бы спустя годы? Да никого. Я знала влюбленности, страсть, но не любила. И при этом позволяю себе насмехаться над ней и судить ее.

— Как так может быть? — прочистив горло, спросила я. — Разве божественность не подразумевает бессмертия?

«Бессмертие — да, Отэм, но не неубиваемость. Существо, равное по силам, способно убить бога».

— Насовсем? Вот ты умерла, но Кай ухитрился вернуть тебя… ну, хоть так.

«Окончательной смерти нет ни для кого. За физической смертью следует новое перерождение. Но вот когда, где, в какой форме — кто же это знает? А в случае со мной… ну, я не знаю, до какой степени была мертва».

— В смысле?

«В прямом. Я не помню ни обстоятельств, к ней приведших, ни кто убил меня — вообще ничего. В любом случае кто-то должен был совершить эту жесточайшую вещь — захватить и сохранить мою сущность. Иначе бы у рыжика ничего не вышло бы».

— Почему жесточайшую?

«Потому что он держал мою суть в неволе, пусть я этого и не помню. А значит, не давал переродиться. Нарушил весь естественный ход вещей и, возможно, безвозвратно».

— Мне казалось, тебе нравится быть живой, даже вот так.

«Ничто живое не стремится к умиранию, Отэм. Это против всех законов природы. Так что да, я рада существовать хоть так, но бесконечно горюю по упущенным шансам. Кто знает, вдруг из-за этого разминулась во Вселенной с Джасвиндером навсегда».

— А ты бы хотела… все заново?

«Хотела бы. И в этот раз я не дала бы ему уйти. Опоила, обманула, задурила, но не дала бы. Вот поэтому не люби Гро, Отэм!»

— Что? Я не… это-то тут при чем?

«Да потому что этот мрачный красавчик точно такой же, как мой Джасвиндер! Он, даже страстно желая и любя тебя, всегда будет выбирать долг, и ты никогда не станешь царицей всех его помыслов и устремлений! Так что не люби, не повторяй моей ошибки».

— Эти настойчивые призывы «давай трахнем рыжего» поэтому? Ты надеешься, что я увлекусь им, а не Гро?

«Э-э-э… ну-у-у не-е-ет. Кай… ну, он чисто для меня».

Похоже, я ее уже не только слышу, но и чувствовать эмоции стала. Именно чувствовать, а не распознавать по тону. Иначе откуда это жгуче-едкое ощущение, узнанное мною как ревность.

— А как же твой бог? — ехидно спросила я.

«Слушай, он сотни лет как мертв, а я совершенно внезапно жива, причем сколько это продлится — неизвестно, так почему нельзя получить все доступное удовольствие?»

— Блин, я не улавливаю, похоже, твоей логики. Ты сама меня почти укладываешь под мужика, от которого мне, по-твоему, следует держаться подальше, а вместо того, чтобы переключить на другого, что и есть логично, ты решаешь присвоить того себе.

«Я не говорю тебе держаться подальше от Гро. Как раз наоборот. Как лучше рассмотреть чьи-то изъяны и дерьмовое отношение к себе, как не подпустив ближе и не позволив отношениям быть? Я говорю тебе смотреть на него трезво. Вот сегодня он пел тебе о внезапной страсти и даже не лгал».

— Да ладно? Ни капли?

«Ага, так и есть. Он желает тебя. Но и использовать тебя, возникни в этом необходимость для каких-нибудь общих героических целей, это ему никак не помешает. Натура его такова. Поэтому давай мы будем использовать их обоих по всем фронтам, а не наоборот».

— Предлагаешь всерьез замутить мне с Гро, чтобы его заинтересованность во мне была хоть какой-то гарантией, что, вынимая тебя из меня, Кай постарается сохранить мне жизнь?

«А ты очень не глупа для простой смертной».

— Да и ты не такая безответственная озабоченная самка, какой мне сразу представлялась, Тилоттама, — вернула я любезность.

«Ну а теперь, когда мы достигли взаимопонимания, давай-ка я попробую еще раз. Ты понимаешь, что нам надо максимально мотивировать симпатягу рыжика?»

— Ты опять?

«Не психуй, подумай».

— Я не стану с ним спать!

«Не станешь, конечно. Он же для меня. Так что спать с ним и сводить его с ума буду я. И ты мне это позволишь».

— Нет.

«Да, Отэм. Поверь, я так промотивирую бедолагу, что он мигом отыщет способ избавить тебя от этой моей подозрительно тихой соседки и извлечь меня, позволив нам начать жить отдельно. Все, что нужно сделать тебе, — добровольно уступить мне контроль и посидеть тихонько в сторонке, наблюдая за работой апсары».

— Угу, супер перспектива. Работать-то ты станешь моим телом.

«Не жадничай».