Жена на одну ночь

– И это ты называешь ее предательницей? – правильно истолковав мое молчание, произносит бабушка. – Ты – тот, кто поклялся всегда ее защищать, быть рядом и держать за руку. Тот, кого она любит всем сердцем... Какой же ты идиот, Арсен! Отсутствие крови в первую ночь еще не значит, что она не была девственницей! Неужели ты не знал этого? Спросил бы хоть у меня, дитя, прежде чем ТАК ужасно с ней поступить...

– Ч-что? – заикаюсь жалко.

Пытаюсь сглотнуть горечь, что ядом встала поперек горла и не могу.

Слова бабушки звенят в ушах приглушенным эхо.

Отсутствие крови – не доказательство.

И снова ее лицо перед глазами.

Красивое и такое печальное. Слезы и отчаянная мольба...

– Арсен... – сердце разрывает от того, как она это произносит. – Прошу поверь мне. Не делай этого с нами... Это же я. Твоя Лиана. Посмотри! Разве ты не видишь, как мне больно?

Кровь мгновенно отливает от лица, когда в памяти всплывают все те ужасные слова, какими ее называл. Я обидел ее. Обвинил в том, чего может никогда и не было...

А ведь она просила поверить ей! Умоляла выслушать, довериться...

Господи, что же я натворил?!

Обвинения бабушки – ничто по сравнению с тем, какими словами я награждал себя мысленно.

Я чувствую, как проваливаюсь в темную, холодную пропасть. Вижу, как земля уходит из-под ног и в этот самый миг яркая молния рассекает небо надвое. Гром оглушает, проносится бешеной вибрацией по телу. Колени подгибаются, и я цепляюсь за дверцу машины, чтобы не упасть.

Ныряю в салон, не видя перед собой ничего. Разворачиваюсь и гоню обратно. А в голове только одна мысль:

Пусть бабушка права окажется. Пусть будет права, господи. Я все сделаю, только бы вымолить у Цветочка прощение. Я излечу те раны, что нанес ей утром. Только бы подтвердилось. Прошу!!!

*Им тха – Мой мальчик (пер. с армянского)

Глава 8

Лиана

Прошел уже час, а его все нет и нет.

Я слышу, как в коридоре тикают старинные настенные часы. Каждая их дробь отзывается во мне глухой болью.

По мне словно танк проехал. Тело ломит, сводит очередной судорогой, натягивает и рвет на части.

Арсен не услышал меня. Он вообще меня не слушал.

Его жестокие болезненные обвинения еще звучат в этой комнате. Кажется, что каждый миллиметр воздуха пропитан ими. Злыми, ядовитыми высказываниями.

Противное эхо в моей голове произносит их, не замолкая ни на миг. А сердце болит так сильно, что хочется проткнуть грудную клетку чем-то острым. Вогнать кол прямо между ребер. Только бы не чувствовать этой ноющей, невыносимой боли...

Словно меня закрыли в непробиваемом вакууме и оставили умирать медленной мучительной смертью.

Я кажусь себе такой слабой... такой беспомощной. До мерзости.

Мне бы встать, собрать свои пожитки и уйти отсюда, уехать куда подальше.

От всего. От дома этого, от воспоминаний, что хранит эта спальня... И от него. Главное – от него.

Чтобы больше никогда не видеть этих глаз. Мертвых. Леденящих душу. Без единого проблеска понимая в ярко-серых грозовых глазах.

Он не поверил мне. Решил, будто я могла ему изменить...

И не знает, что мне даже от мысли, что меня может коснуться другой, становится тошно.

Я бы лучше умерла, чем позволила ЧУЖОМУ, не ему, дотронуться до себя.

А он даже слушать не стал. Не понял этого. И не поймет уже. Я знаю.

Закрываю глаза и снова его лицо вижу.

Такое злое. С холодной презрительной усмешкой, которая внушает мне больше страха, чем если бы Арсен кричал или даже пытался ударить.

Его безразличие убивает меня. Режет без ножа.

А я все продолжаю сидеть на полу комнаты, где еще несколько часов назад чувствовала себя счастливейшей из людей.

В комнате, которая обрушилась на меня и погребла под невидимыми развалинами, не оставив ни единого шанса на спасение...

Арсен растоптал меня. Все мои мечты, всю любовь... взял и сравнял с грязью.

Разве такое прощают?

Вот бы я умерла в том пожаре много лет назад!

Вот бы не дожила до этого дня и не узнала, что любовь бывает ТАКОЙ болезненной...

Потому что физически умирать не так больно, как душой.

Арсен убил меня. Ранил в самое сердце.

Со спины. В тот самый момент, когда я собственными руками выдрала свое глупое сердце и принесла ему...

Когда я думала, что уже никогда не буду одна.

Злой. Жестокий. Бездушный Арсен.

За что ты так со мной?

За что?!

Сглатываю ком в горле и зажимаю рот рукой, чтобы не взвыть в голос.

Я больше не плачу. Слезы давно высохли. Казалось, в моем теле уже не осталось никакой жидкости. Пустая ненужная оболочка. Надтреснутый сосуд, не пригодный ни для чего.

Мне по-прежнему больно. Сильно. До чертноты в глазах.

Обида кружит надо мной голодным коршуном, кусает, рвет на части.

А мне уже все равно. Я уже ничего ничего не хочу. Только умереть. Закрыть глаза, свернуться клубочком и исчезнуть.

И лишь голос разума противно шепчет:

– Куда? Одумайся, глупая! Тебе же некуда идти. Забыла?

Не забыла. Никогда не забуду.

Но и оставаться здесь я больше не хочу!