Жена (не) подарок

Я пристально на нее посмотрела, заметила и уставший вид, и заплаканные глаза. Мои тут же увлажнились помимо воли: я представила, через что ей пришлось пройти, чтобы выторговать для меня эти две недели.

«Нянечка, родненькая моя...»

И тут я заметила в углу огромный красный чемодан, которого точно не было, когда уезжала.

— А это что? — ткнула в него пальцем.

— Это завез Олег, сказал, что ты с собой практически ничего не взяла, вот и привез те вещи, которые ты любила больше всего.

— Вот су... тра только думала о вещах. Надо же, какой молодец!

Няня подняла брови в недоумении, а я сделала страшные глаза и приложила палец ко рту, позвала ее за собой на кухню.

«О-о-о, — мысленно ругнулась на себя, пока шли. — Вовремя исправилась. Чуть не спалилась, балда!»

Я подозревала, да что там, была уверена: в этом чемодане сюрприз от Ремезова. В его благие намерения и искренность больше не верила.

М-да, так и с ума сойти недолго, если бояться ляпнуть что-нибудь не то, при этом играя роль непринужденной и ничего не подозревающей Милы.

На кухне коротко шепнула няне на ухо:

— Олег за мной следит, вполне может и прослушивать, так что в моей спальне больше нельзя обсуждать ничего важного.

Та округлила глаза и охнула. Сделала шаг к столу и тяжело опустилась на стул.

— Вот гаденыш! — погрозила ему в воздухе кулаком.

— Ничего, и на него управа найдется! — бодро улыбнулась я.

Хотя в душе совсем не была так уверена. Однако Елизавета Марковна и так сделала для меня слишком много, переживать еще и об этом для нее слишком.

— Нянь, — я присела на корточки у ее ног, взяла ее руки в свои, — может, мне уехать? Дядя Егор волком смотрит. Видно же, что недоволен. Не хочу, чтобы у тебя проблемы были. Он же тебе мозг выест, да?

— Выест, Милочка, как пить дать выест, — закручинилась няня. — Только лучше уж пусть он бурчит, я привыкла, чем тебя выгнать в никуда. Не дело это. Люди должны помогать друг другу, иначе какие они без этого люди?

Я кивнула.

— Постараюсь найти жилье побыстрее.

Поцеловала нянины руки и положила голову на ее колени. Несколько минут так и сидели. Потом я вскочила.

— Ну что, с ужином помочь? Что делать?

И мы засуетились по кухне.

Как отличался этот ужин от тех, что были у нас с няней до того, как вернулся ее муж... Думала, дядя Егор поделится впечатлениями о работе, расскажет что-то о Питере, в котором и был все это время. Куда там!

Мрачная атмосфера ужина напомнила мне фильмы-триллеры, где тягучее молчание актеров служит предвестником дурных событий в дальнейшем. В голове словно заиграла музыка из одного из таких фильмов, нагоняя жути.

Дядя Егор молча хлебал борщ, переводя тяжелый взгляд с меня на няню и обратно на тарелку. Периодически хмурился и опрокидывал в себя стопку. Подливал себе тоже сам. Когда он вышел, мы обе выдохнули с облегчением.

Болтать за чаем, как делали обычно, настроения не было, и мы тоже молча разбрелись по своим комнатам, пожелав друг другу спокойной ночи.

Мне не спалось. За окном поднялся ветер, и тени деревьев в свете луны создавали причудливые картинки на стене. Еще и этот красный чемодан никак не давал покоя. Все казалось, будто у него есть глаза, и они следят за мной, следят...

Я крутилась с боку на бок, садилась в кровати, поджимая под себя ноги, снова ложилась, пыталась считать овец, потом представлять себя чайкой, летящей над лазурным морем, но тщетно. Морфей упорно отказывался меня обнимать.

В итоге не выдержала и пошла на кухню, чтобы выпить воды.

Свет решила не включать, чтобы никого не потревожить. Когда напилась, тихонько поставила пустой стакан на стол и развернулась к выходу.

И вздрогнула, закрыв рот рукой, чтобы не вскрикнуть. В темноте дядя Егор в своей белой майке показался мне привидением.

В следующую секунду он сделал шаг вперед, криво ухмыльнулся и протянул ко мне свою медвежью лапищу.

— Егор Станиславович, вы чего? — резво отпрянула я и попятилась, в ужасе округлив глаза.

Его рука схватила лишь воздух, а я прижалась попой к подоконнику, нечаянно сдвинув горшок с фиалками. Тот с оглушительным грохотом проехал несколько сантиметров назад.

Испуганно вцепилась в пластик ладонями. Дальше бежать было некуда.

Я съежилась, мысленно желая стать невидимкой, и вжала голову в плечи.

Дядя Егор сделал шаг вперед и навис надо мной огромной твердой скалой.

В нос тут же ударил запах алкоголя. Похоже, после того как мы разбрелись, он еще не единожды прикладывался к бутылке.

По спине тут же побежали холодные мурашки, низ живота свело в животном страхе.

— Задолбали вы уже, несчастные и обездоленные сиротки, чтоб вас всех!..

В его голосе было столько ненависти и злобы, что оторопь взяла. Я в его глазах точно выглядела лютой вражиной. Но почему?

— Что я вам сделала? — пропищала я в недоумении.

Дядя Егор пошатнулся и громко икнул.

— Ты? Все вы одинаковые! Из-за вас Лизка потеряла ребенка, — мотнул головой он, опер правую руку о стену чуть выше моей головы, зло прохрипел: — Да так и не смогла потом... ик... А вы всё претесь сюда и претесь... и претесь. Еще и помощи... ик... просите, как будто... ик...

Он выпрямился и с силой впечатал кулак в стену.