Жена (не) подарок

— Справлюсь, — ободряюще улыбнулась я. — И вам полегче будет, Егор Станиславович бухтеть перестанет. Не переживайте, обязательно буду звонить и приезжать.

Глаза няни заблестели, и она украдкой смахнула слезу.

— Не передумаешь?

Я покачала головой.

— Ну что ж, деточка, пойдем тогда, помогу собрать вещи.

Мы направились в дом.

На полпути няня остановилась, развернулась ко мне и нахмурилась:

—  Олег — опасный человек, Милочка, если так маниакально следит за тобой. Ты уверена, что у тебя с ним все под контролем?

«Нет, совсем нет!» — предательски громко запел внутренний голос.

— Уверена, — твердо заявила я.

Все правильно. Оно и к лучшему, что сейчас съезжаю. Не дай бог Олег решит до меня через няню добраться, я ведь себе не прощу.

Я приобняла няню за плечи, и мы вошли в дом.

* * *

— Мила, не дури. — Олег обвел взглядом «Джуки» и два моих чемодана, которые стояли у лавочки возле няниной калитки. — Зачем тебе ехать непонятно куда, поехали домой.

Он прислонился спиной к своему белоснежному джипу и скрестил руки на груди.

— Нет, Олег, — обиженно засопела я, — или вези меня туда, куда скажу, или... я тебя не держу.

Он так сильно сжал челюсти, что я испугалась — не с того начала и перегнула палку. Поспешила добавить:

— Во мне столько эмоций, Олег, мне надо с ними побыть наедине! Ты же ценишь мои чувства и дашь время разобраться в себе, правда?

Я заглянула ему в глаза и жалобно поморщилась.

— Ты мне почти каждую ночь снишься, но я не готова что-то решать прямо сейчас. Это очень серьезный шаг, хочу быть уверена в тебе на сто процентов. Я должна понять, что ты правда изменился! Парой букетов ты это не докажешь, уж извини.

Последнее произнесла почти шепотом, медленно опустив голову.

Ремезов прищурился. Я успела заметить, как он борется с собой.

— Я ведь могла не отпускать такси, которое вызвала. Но ты сказал, что приедешь, вот и ждала, — захлопала ресницами я. — Думала, ты правда обо мне беспокоишься и помочь хочешь.

— Хочу, — коротко бросил Ремезов, вздохнув. — Давай свои вещи и говори, куда ехать.

Через пять минут машина бодро катила по улицам города, а я старательно обходила острые углы и расспрашивала Олега о работе.

Через два часа милая барышня-навигатор сообщила, что мы прибыли в пункт назначения, и Ремезов припарковал машину у потрепанного жизнью трехэтажного здания.

Когда-то выкрашенное розовой краской, теперь оно напоминало свинью-долгожителя со старческими пигментными пятнами. Местами штукатурка и вовсе отвалилась.

Окна сплошь старые, деревянные. На первом этаже решетки, возле подъезда — переполненная урна, из которой торчали три пустые бутылки из-под водки.

— Мила? — вытянулось лицо Ремезова. — Ты точно адрес не перепутала?

— Не перепутала. Это коммуналка, Олег.

Его брови взлетели с реактивной скоростью.

— И ты думаешь, я позволю тебе здесь жить? — ледяным тоном поинтересовался он. — Мила, ты моя жена! Что обо мне подумают люди?

Я закатила глаза и быстрым шагом направилась внутрь. Ему оставалось лишь пойти за мной.

Внутри зрелище было не менее удручающим. Стены, которые сто лет не красили, украшала «наскальная живопись», тут и там трехбуквенные надписи. Перила почти развалились, и я даже не рисковала за них браться, так и дотопала до третьего этажа. Открыла дверь в коридор и замерла, рассматривая место, где мне предстояло жить.

Я успела посмотреть планировку, пока ехали, поэтому знала: комнат было всего четыре, плюс общая кухня и общий раздельный санузел. Все комнаты находились по одной стороне, и их соединял общий длинный коридор. Зоя сказала, такую планировку называют «гребенкой» из-за схожести с расческой-гребнем.

Коридор пустовал — ни тебе обуви за дверьми, ни каких-то вещей.

Тревожный знак. Значит, соседи переживали за сохранность вещей и были не очень дружны.

Моя комната, как я поняла, находилась через одну от кухни. Кухня и санузел располагались в самом конце коридора.

— Мила, ну что, посмотрела и хватит. Поехали отсюда!

Олег положил руку мне на плечо. Только я собралась ответить, как крайняя дверь отворилась, и оттуда выскочил щупленький лысый мужичонка в тяльняшке, помчался в сторону кухни. А за ним — дородная тетка в старом халате.

— Степаныч, морда твоя протокольная! Кто мне обещал больше ни-ни?

Она огрела его тряпкой, больше похожей на половую.

— Я ж чуточку совсем, душа моя, вот те крест!

Я не стала дожидаться развязки и быстро пошла к нужной двери, пока Олег не увел меня силой.

Открыла ее и вздохнула. В нос тут же ударила духота и запах затхлости.

Подраные зеленые обои в цветочек, уставший коричневый шкаф, одна дверца которого висела косо, письменный стол у окна, диванчик, что годился мне в отцы, и колченогий стул у письменного стола — вот и вся мебель.

Холодильника не было, стиралки тоже. Оно и понятно.

Под потолком — лампочка Ильича. Ни сплита, ни хотя бы вентилятора тут, конечно, не было. Это очень жаль, солнце уже жарило по-взрослому. А будет еще хуже — лето только набирало обороты.

«Не люкс», — вспомнились слова Зои. Ну что ж, и правда не люкс. Однако диван есть, шкаф есть, стол есть — мне хватит.