Жена пилота

А я должна сердиться?

Сбросив минутное оцепенение, женщина тряхнула головой и медленно закрыла невольно открывшийся от удивления рот.

Когда? — спросила она.

В прошлом году.

В прошлом году? — переспросила, как громом пораженная, мать.

Это случилось год назад, а она все это время ничего не знала.

Помнишь Томми? — спросила дочь.

Кэтрин моргнула. Она помнила Томми Арснота: симпатичный, замкнутый паренек с густыми каштановыми волосами.

Но тебе ведь было всего четырнадцать лет, — недоверчиво сказала мать.

Даже чуть меньше, — сказала дочь с таким видом, словно секс в тринадцать лет — это огромное достижение.

Зачем ты это сделала? — осознавая абсурдность самой постановки вопроса, спросила Кэтрин.

Ты расстроена?

Нет… Нет… Я не расстроена, просто… удивлена.

Я хотела узнать, как это бывает, — призналась Мэтти.

У Кэтрин закружилась голова. В глазах потемнело. Она зажмурилась.

Менструация началась у Мэтти в прошлом году, в декабре, позже, чем у большинства ее сверстниц. За год у нее было, насколько помнила Кэтрин, всего три менструальных цикла, так что ее дочь начала сексуальную жизнь раньше, чем физически созрела для этого.

Один раз? — с надеждой в голосе спросила Кэтрин.

Мэтти запнулась, словно частота ее половой жизни была чем-то настолько личным, что этого не стоило обсуждать даже с родной матерью.

Нет… несколько…

Кэтрин хранила молчание.

Все в порядке, мама. Все в порядке. Я не любила его. Это был просто секс. Я хотела узнать, что к чему, и узнала…

Тебе не было больно? — стараясь говорить ровным голосом, спросила Кэтрин.

Только в первый раз. Потом мне понравилось.

Надеюсь, ты была осторожна?

Конечно, мама. Ты думаешь, я способна так глупо рисковать?

«Как будто секс сам по себе не является огромным риском!» — чуть было не вырвалось у матери.

Я уже и не знаю, что думать, — вместо этого сказала Кэтрин.

Мэтти завязала волосы в пучок на затылке.

А Джейсон? — неуверенно спросила Кэтрин о теперешнем парне дочери.

Из всех подруг и друзей Мэтти лишь Джейсон имел смелость позвонить ей вчера и выразить свои соболезнования. Кэтрин он нравился: высокий светловолосый подросток, помешанный на бейсболе.

Нет, я с ним ни разу не спала. Он ведь очень религиозный. Джейсон говорит, что внебрачный секс противоречит его убеждениям. Я не настаиваю. Меня и так устраивает.

Ну и хорошо, — выдавила из себя Кэтрин.

Как любая мать, у которой подрастает дочь, она со смешанным чувством страха и надежды ждала неизбежного. Вот только, прокручивая в голове возможные сценарии будущих событий, Кэтрин и представить себе не могла, что ее ждет такое испытание. В своей наивности она полагала, что секс станет для ее дочери следствием настоящей любви, а не мимолетной блажью, что у нее остался в запасе год, а может быть и два, относительно спокойной жизни.

Мэтти обняла мать.

Бедная мамочка.

Ее тон был нежным, но не лишенным насмешки.

Знаешь, в Норвегии еще в начале восемнадцатого столетия, — сказала Кэтрин, — девушке, уличенной в добрачной половой связи, отсекали голову. Отрубленную голову выставляли на пике на всеобщее обозрение, а тело зарывали в землю прямо на месте казни.

Мэтти посмотрела на мать так, словно впервые ее видела.

Мам?

Это так… любопытный исторический факт… — поспешила успокоить дочь Кэтрин. — Я рада, что ты мне все рассказала.

Я давно собиралась, но как-то не было…

Мэтти запнулась и сильно укусила себя за нижнюю губу.

Ну, я думала, что ты расстроишься и расскажешь об этом папе.

На слове «папа» ее голос немного дрогнул.

Ты на меня не сердишься? снова спросила Мэтти.

Нет. Я не сержусь. Просто… секс — важная часть жизни, это не развлечение, это нечто особенное. Не нужно относиться к сексу как к забаве.

Кэтрин и сама понимала, что ее слова звучат несколько банально, даже пошло. Является ли секс на самом деле чем-то особенным или это естественный акт жизнедеятельности человека, совершаемый миллионы раз в течение одних суток во всех уголках земного шара? А как следует относиться к нестандартным формам секса? Она не знала. Кэтрин осознавала, что совершает ошибку, свойственную большинству родителей: произносит перед своим ребенком избитые сентенции, в которые сама давно перестала верить.

Теперь я это понимаю, — сказала Мэтти. — Просто я должна была пережить все сама.

Она взяла мать за руку холодными, как лед, пальцами.

Вспомни пингвинов, — неудачно пошутила Кэтрин.

Дочь прыснула со смеху.

Мам! Какая ты все-таки странная!

Не без этого.

Они встали с цементного блока.

Послушай, Мэтти!

Кэтрин повернулась к дочери. Она хотела рассказать ей о страшных слухах, распускаемых нечистоплотными журналистами о самоубийстве Джека Лайонза. Рано или поздно дочь обязательно узнает о них. Однако, вглядываясь в полные боли глаза Мэтти, женщина поняла, что не сможет огорчить ее еще больше. К тому же Роберт утверждал, что ее дочь и так ни за что не поверит в это. Тогда, спрашивается, зачем тревожить бедную девочку всякой ерундой?

Кэтрин привыкла уходить от решения трудных и болезненных вопросов.

Я люблю тебя, Мэтти! — вдохновенно произнесла она. — Ты даже представить себе не можешь, как я тебя люблю!