Жена путешественника во времени

Гомес ставит Генри на колени пакет, полный музыкальных дисков, и уходит чистить тротуар. Кларисса смеется и идет за мной на кухню. Вынимает огромную бутылку русской водки и сует в морозилку. Мы слышим, как Гомес поет «Пусть идет снег», расчищая лопатой путь от дома.

– Где дети? – спрашиваю я Клариссу.

– Мы их оставили у моей мамы. Это Новый год; мы решили, что с бабушкой им будет веселее. К тому же собираемся маяться с похмелья без свидетелей, понимаешь?

На самом деле я никогда об этом не думала; я ни разу не пила после того, как была зачата Альба. Альба вбегает в кухню, и Кларисса радостно обнимает ее:

– Эй, детка! Мы принесли тебе подарок! Альба смотрит на меня.

– Ну же, открывай.

Это крошечный маникюрный набор, состоящий из пилок для ногтей. Альба в восторге открывает рот. Я тихонько ее пихаю, и она вспоминает:

– Спасибо, тетя Кларисса.

– Пожалуйста, Альба.

– Иди папе покажи, – говорю я ей, и она убегает в направлении гостиной.

Просовываю голову в коридор и вижу, что Альба взволнованно размахивает руками, стоя перед Генри, а он сидит, протянув ей руки, как будто жалуясь на эктомию ногтей.

– Вот это да, – говорю я Клариссе.

– Это у меня была такая мечта в детстве, – улыбается она. – Я мечтала работать в салоне красоты.

– Но не научилась, поэтому стала художницей, – смеюсь я.

– Я встретила Гомеса и поняла, что никто никогда не сможет свергнуть женоненавистническую буржуазно-капиталистическую корпоративную систему путем химической завивки.

– Конечно, продавая искусство, мы тоже не совсем поставили ее на колени.

– Говори за себя, детка. Ты просто помешана на красоте, вот и все.

– Виновата, поняла, поняла.

Мы идем в столовую, и Кларисса начинает нагружать свою тарелку.

– Над чем ты работаешь? – спрашиваю ее я.

– Компьютерные вирусы как искусство.

– Ого.– «О нет».– А это разве не противозаконно?

– Ну, нет. Я просто разрабатываю их, затем рисую на полотнах HTML, a потом устраиваю выставку. В сеть я их и не запускаю.

– Но это может кто-то другой сделать.

– Конечно,– хитро улыбается Кларисса.– Надеюсь, так оно и есть. Гомес издевается, но некоторые из этих маленьких рисунков могут доставить серьезные неудобства Всемирному банку, и Биллу Гейтсу, и ублюдкам, которые делают банкоматы.

– Ну, тогда удачи. Когда выставка?

– В мае. Я тебе открытку пошлю.

– Да, когда я ее получу, то переведу все наши активы в золото и спрячу в бутылках с водой.

Кларисса смеется. Появляются Кэтрин и Амелия, и мы прекращаем разговор о мировой анархии посредством искусства и начинаем восхищаться вечерними платьями друг друга.

(20:50)

ГЕНРИ: Дом полон родных и близких, некоторых из них я не видел после операции. Ли Джейкобс, арт-дилер Клэр, тактична и приветлива, но мне трудно выдержать жалость в ее глазах. Селия удивляет меня тем, что подходит прямо ко мне и протягивает руку. Я ее пожимаю.

– Мне жаль видеть тебя таким, – говорит она.

– Ну зато ты выглядишь потрясающе, – отвечаю я. И не вру. Волосы забраны очень высоко, и она одета во что-то блестящее, синее.

– Угу,– говорит Селия своим коронным сладким голосом. – Мне больше нравилось, когда ты был плохим и я могла просто ненавидеть твою тощую белую задницу.

– А, старые добрые времена, – смеюсь я. Она копается в сумочке.

– Я нашла это давным-давно в вещах Ингрид. Думала, Клэр это заинтересует.

Селия дает мне фотографию. На ней я году, наверное, в 1990. Волосы длинные, я смеюсь, стоя без рубашки на Оук-стрит-бич. Фотография классная. Не помню, когда Ингрид сделала этот снимок, но, в конце концов, было столько моментов, связанных с Ингрид, которые сейчас и не упомнить.

– Да, думаю, ей это очень понравится. Memento mori[105].— Я отдаю ей фотографию.

– Ты не умер, Генри Детамбль, – зло смотрит на меня Селия.

– Я не так далек от этого, Селия.

– Ну,– смеется Селия,– если попадешь в ад раньше меня, займи мне место рядом с Ингрид.

Она резко поворачивается и идет искать Клэр.

(21:45)

КЛЭР: Дети набегались и объелись, и теперь они сонные и больные. Прохожу в коридоре мимо Колина Кендрика и спрашиваю, не хочет ли он вздремнуть; он очень важно отвечает, что хочет остаться со взрослыми. Я тронута его вежливостью и юной красотой, его застенчивостью в разговоре со мной, хотя он знает меня всю жизнь. Альба и Надя Кендрик не так сдержанны.

– Ма-а-ам, – блеет Альба, – ты же сказала, что мы можем остаться!

– Конечно, но разве вы не хотите ненадолго прилечь? Прямо перед полночью я разбужу вас.

– Не-е-ет.

Кендрик слушает этот диалог, я пожимаю плечами, а он смеется.

– Упорная парочка. Хорошо, девчонки, давайте вы пока тихонько поиграете в комнате Альбы.

Они уходят, ворча. Мы знаем, что через несколько минут они будут счастливо играть.

– Рад увидеть вас, Клэр, – говорит Кендрик, когда подходит Алисия.

– Привет, Клэр. Посмотри-ка на папу. Смотрю по направлению взгляда Алисии и вижу, что наш отец флиртует с Изабель.

– Кто это?

– О господи, – смеюсь я. – Это Изабель Берк. Начинаю описывать сексуальные наклонности Изабель. Мы так смеемся, что почти дышать не можем.

– Ну, здорово. О, прекращаем,– говорит Алисия.