Жена тигра

Я встал, снова обошел спящих, светя себе фонариком, но ничего необычного не обнаружил, вернулся и сказал бессмертному человеку:

— Все в порядке, и с меня довольно. Я не желаю больше выслушивать медицинские диагнозы из уст выпившего человека. Мне это совершенно неинтересно.

— Ах что вы, доктор! Я совсем не пьян! — извиняющимся тоном заверил он меня. — Я совершенно не пью вот уже сорок лет. Меня поместили сюда в наказание за непокорность: сегодня утром я никак не желал уходить отсюда. — Я не стал спрашивать, чем еще он мог насолить церковным служителям, но колебался и не уходил, поэтому Гайле тут же принялся объяснять: — Знаете, я продавал здесь кофе и сегодня сказал тому человеку с сильным кашлем, что он скоро умрет…

До меня вдруг дошло, что я его видел, даже не подозревая, что это именно он. В течение последних трех-четырех дней возле церкви и впрямь постоянно крутился некий торговец в традиционной турецкой одежде. Он действительно продавал кофе многочисленной публике, собравшейся у водопада. Но я так ни разу толком и не взглянул на него и теперь, вспомнив о нем, подумал, что он, пожалуй, действительно был похож на того моего бессмертного знакомца. С другой стороны, за столько-то лет этот тип должен был бы внешне существенно измениться, так что я по-прежнему не был уверен, он ли это.

«Нет, не могу я в это поверить! — говорил я себе. — Вряд ли кто-то явился в такое место под видом торговца кофе, чтобы так ужасно подшучивать над людьми, говорить им такие страшные вещи!»

— Вы не должны так поступать! — сказал я ему. — Вы не должны пугать людей, которые сюда приезжают, ведь почти все они очень больны. Они появляются здесь, чтобы молиться и надеяться.

— Но вы ведь тоже сюда приехали, значит, все же не очень-то верите, что Господь дарует им то, о чем они Его молят.

— Все же я позволяю им просить Бога об этом. — Я был уже очень зол. — Вы не должны больше мешать этим несчастным и тем более пугать их скорой смертью. Это тяжелобольные люди, им нужен покой.

— Но ведь это как раз и является моей главной целью! — воскликнул бессмертный человек. — Моя основная забота — дать им покой.

— Да кто вы в самом деле такой? — возмутился я. — Чем конкретно вы здесь занимаетесь?

— Вообще-то я отбываю здесь свое наказание.

— Вы представляете тут Богородицу?

— Нет, меня прислал сюда мой дядя.

— Опять ваш дядя! Вечно в вашей жизни все связано с ним! Неужели вы, черт побери, до сих пор не выплатили ему свой долг?

— Нет, я уже почти сорок лет у него в долгу.

«Ну вот, опять он за свое!» — подумал я, а вслух сказал:

— Он, должно быть, просто немыслимый — этот долг вашему дяде!

Бессмертный человек на какое-то время притих, но вскоре заговорил снова:

— Вы знаете, доктор, я тут кое о чем вспомнил. У вас ведь тоже должок имеется.

То, как он это произнес, заставило, казалось, притихнуть всех вокруг. Собственно, это я сам привел его к воспоминаниям о сделке, заключенной нами на мосту много лет назад. Все же у меня было такое ощущение, будто он прекрасно знает, что ничего я не забыл. Он надул меня, подвел к разговору об этом.

Однако же он, как бы на всякий случай, постарался мне помочь.

— Помните вашу книгу, доктор? Вы ведь поставили ее в качестве залога.

— Разумеется, я прекрасно это помню, — сказал я.

— Конечно! — тут же согласился он, и было совершенно ясно, что Гавран ни секунды в этом не сомневался.

— Но я отнюдь не считаю, что пари выиграли вы, — сказал я, злясь на него за то, что он в своем выигрыше не сомневается, и на самого себя тоже.

Я нащупал на груди книгу; она была на месте.

— Но ведь я действительно выиграл то пари, доктор!

— Мы заключали пари на доказательство, Гавран, а вы ни в чем меня не убедили, — сказал я. — То, что вы тогда сделали, вполне могло оказаться обыкновенным фокусом.

— Вы же прекрасно знаете, доктор, что это не так! — воскликнул он. — Вы согласились держать пари. Условия были справедливые.

— Но все это происходило глубокой ночью, в темноте, — сказал я. — Я почти ничего уже не помню. Полагаю, вы могли найти тысячу способов, чтобы так долго оставаться под водой.

— Вы снова говорите неправду, доктор. — Пожалуй, впервые в его голосе прозвучало огорчение. — Пожалуйста, теперь можете меня застрелить, но в данный момент я, к сожалению, со всех сторон окружен каменными стенами.