Женись на мне (сборник)

– А, помню! – отозвался Калинин. – Акт вскрытия у тебя? – спросил он у следователя.

– У меня.

– Тогда ищи то место, где описывается череп с его пазухами, легкие и сердце. Нашел? Читай вслух.

Следователь читал, Леонид Васильевич повторял это студентам.

– Ну что, орлы, – спросил он, – есть здесь признаки утопления?

– Не-ет! – заорали студенты.

– Слышал? – спросил он следователя.

– Так-то оно так, да что делать, если она признается.

– Скажи этой бабе, – Калинин секунды две помолчал, – что ей очень здорово повезло. Видимо, в тот момент, когда она стала его топить, он уже умер. Во всяком случае, дыхательных движений у него не было, мы с коллегами точно знаем это по объективным признакам. Говорю тебе твердо, он к тому моменту не дышал. Так что умер он все-таки от сердечной недостаточности, развившейся на фоне болезненных изменений в сердце, которые усугубило длительное систематическое употребление алкоголя.

– Откуда ты знаешь, что он систематически употреблял, а не набрался только в тот день? – спросил следователь.

– Почитай описание печени, почек, сердца. Ведь мы иногда по материалам вскрытия знаем о человеке больше, чем те, кто прожил рядом с ним всю жизнь. Верно, коллеги?

– Да-а! – дружно заорали коллеги, довольные развлечением и передышкой. Одна экзальтированная девушка после занятия даже попросилась посещать научный кружок.

Следователь, раздраженный и усталый, вернулся в кутузку.

– Выходи! – грозно сказал он Ниночке.

– Не выйду! – сказала она и вцепилась руками в скамейку. – Требую справедливого правосудия!

– Ах не выйдешь… – тихо, вкрадчиво начал следователь. – А это не ты, часом, пришила тут одного чувака, приторговывавшего наркотиками? Да, может, ты и сама, того, употребляешь? То-то, я думаю, у тебя глюки!

– Вы что такую ерунду говорите? – взволновалась Ниночка. – Вы мне не «тыкайте»! Я сама пришла!

– Очень хорошо! – сказал следователь. – Раз ты непременно хочешь сидеть, мы на тебя вполне можем пару висяков повесить, и будешь отсиживать на полную катушку!

– Не надо на меня ничего вешать! – испугалась Ниночка. – Я только одного мужа утопила. Потому что он был свинья. Грубое, пьяное животное.

– Ты школу заканчивала? – спросил вдруг устало следователь. – Читать умеешь?

– Умею.

– Ты справку читала? Что тебе еще надо?

– Я думаю, они пропустили…

– Все вы так нас за дураков держите, – сел на скамейку рядом с ней следователь. – Иди домой да больше не топи никого. А в судебно-медицинскую экспертизу отнеси коньяк. Поняла? И запомни на всю жизнь – ты свободна. Когда ты вошла в ванную, он был уже мертвым. И твоей вины нет. А за умысел пока никого не судят. Иди.

Ниночка встала.

– Извините. Я больше не буду! Я правда свободна?

Первые дни она порхала, как бабочка. Составила список, наметила кучу дел. В первую очередь решила сходить в книжный магазин и купить новые книги. Привезла целую связку. Расставила по полкам. Несколько раз порывалась открыть, но читать не могла. Или засыпала, или шла в кухню и начинала что-нибудь есть. Или пила чай. И книги-то ведь были такие, что ей давно хотелось прочитать. И даже был среди них томик Эдгара По, которого так варварски спустили мальчишки с балкона, но и это не помогло. В голову ничего не лезло. Она пошла в театр, спектакль показался пустым. В Третьяковскую галерею – все надоело. Ей казалось, что портреты великих ухмыляются ей прямо в лицо. Мысль о том, что нужно куда-то пристроиться на работу, была ужасно противна. Раньше она умела хорошо печатать на машинке. Теперь пальцы совершенно не двигались, не слушались ее. Она как-то даже хотела было выброситься из окна, но квартира располагалась на втором этаже, и Ниночка побоялась, что не сможет насмерть разбиться. Подняться же наверх, на крышу, у нее не хватило сил. Запас денег уже иссякал, а она все не хотела и не могла на что-нибудь решиться. Днем она безвылазно сидела дома, вечером иногда выходила гулять. В угловом доме, недалеко, открылся большой ресторан. К подъезду подъезжали машины, швейцар открывал дверь, из огромной стеклянной пасти вырывалась музыка. Когда она бывала в ресторанах с Филом, ей казалось, что она попусту растрачивает свою жизнь. Фил зыркал взглядом по сторонам, оценивая незнакомых женщин, потом, как правило, напивался. Теперь времени было довольно, но настоящая жизнь так и не приходила. И ей захотелось ресторанной еды. Музыки, танцев, бокала вина.

«Нет в мире совершенства», – вздыхала она. К матери она тоже заходила редко. Маргарита Сергеевна стала раздражать ее своим неиссякаемым оптимизмом. «Зачем, к чему она так бодрится? – спрашивала себя Ниночка. – Кому это все надо?»

Сережа не оставлял ее. Заходил, иногда с цветами. Три вялые гвоздики ставились в вазу, а Сережа водружался на кухне и говорил часами. Упиваясь собственными рассуждениями, он обычно съедал все конфеты и печенье, какие были в доме. Ночевать его Ниночка не оставляла. Он сделал ей предложение.