Женитьба порочного герцога

Харриет была самой усердной ученицей за всю историю школы, ибо ей нужно было побороть все свои недостатки. Труднее всего было в первые месяцы. Неоднократно порывалась она встать на прежний путь, но вместо этого поднималась над своим прошлым, дабы доказать, что ее судьба Прометея наших дней во искупление былых грехов – в надежных руках.

Именно в этом заключалась черная магия самой любимой и порочной в Лондоне семьи, семьи Боскасл. Так или иначе, всеми правдами и неправдами – впрочем, как правило, истинным очарованием – господа и дамы пресловутого клана не просто одерживали безоговорочную победу над своими беспомощными жертвами, они очаровывали тех немногих, кого допускали в ближний круг, так что колдовство казалось наградой, а соблазнение – благословением.

К несчастью, знакомство Харриет с вышеозначенным семейством произошло не по их инициативе. Ее поймали с поличным во время ограбления особняка Грейсона Боскасла на Парк-лейн. Она влезла в дом в разгар званого вечера. К счастью, на месте преступления застал Харриет не маркиз, а его жена, Джейн, особа, подверженная эмоциональным порывам и непредсказуемым привязанностям.

Тягу ко всему порочному Харриет унаследовала, должно быть, от предков по отцовской линии. Но воля ее новой покровительницы из рода Боскаслов оказалась сильнее злого влияния ее собственной крови.

Впрочем, герцогиня Скарфилд считала Харриет своим последним позором.

Ровно в четыре часа каждый четверг кухарка готовила восхитительный чай с сандвичами. Ветчина, нарезанная ломтиками на один укус, сыр, кресс-салат – и все это между тонкими треугольными кусочками хлеба, намазанного маслом. Эту малость быстро съедали, потом следовали ячменные лепешки, сладкие пироги и напоследок, чтобы удовлетворить самых изысканных гурманов, – пирожные со взбитыми сливками. Служанки, надев накрахмаленные фартуки, разносили все эти кулинарные прелести жадным до сладкого ученицам академии. Помощник дворецкого вносил огромный серебряный чайник, отполированный до зеркального блеска, призывно дымящийся, и ставил его на буфет. Наконец раздавался долгожданный бой старинных напольных часов. Шорох ножек в туфельках разносился по старомодной гостиной, словно топот стада оленей.

Впервые Харриет выпала честь председательствовать на церемонии чаепития. Она не нервничала так с тех пор, как украла ожерелье у любовницы принца-регента [1], о чем крайне не любила вспоминать. Не только дюжина пар глаз учениц следила за каждым ее движением, но и несколько матрон из высшего света вызвались добровольцами, дабы понаблюдать за церемонией.

Глядя на серьезные лица гостей, можно было подумать, что факел знаний женских премудростей передавался от поколения к поколению из рук мудрой жрицы в молодые неопытные руки свежеиспеченных ревнительниц культа. Правила этикета герцогини Скарфилд были священным писанием, на котором выросло не одно поколение истинных леди.

Харриет сочтет за чистое везение, если ей удастся пройти это испытание, не потеряв терпения и не пролив чай на новое шелковое платье лилового цвета. Сегодняшний день был межевой вехой в ее жизни. Она вдохнула аромат выпечки и восковых свечей, словно то был эликсир против дурного воспитания. Какой контраст с ее былыми днями, которые она проводила в дурной компании с бутылкой джина и колодой карт! В те лихие годы застолье им освещали лампы на топленом свином сале.

Сегодня – вершина ее достижений, ей доверили руководить священным ритуалом. Даже гром, который уже прокатился над Лондоном, не мог помешать ей.

– Мисс Люсиль Марто, – сказала она мягким голосом, – помните, что первая девушка, которой налили чай, не должна набрасываться на еду, словно кровожадный Чингисхан.

– Правильно, правильно, мисс Гарднер, – молвила одна из матрон. – И пусть откусывают понемногу.

– Простите, мисс, – пискнула пристыженная девушка, положив треугольный кусочек хлеба с кресс-салатом обратно на тарелку. – Я больше не буду.

Остальные одиннадцать учениц, одетые лучшими лондонскими портными в прелестные мантии мягких весенних тонов, дружно захихикали. Их тонкие, детские еще руки лежали ладошками на коленях словно крылья. Мисс Шарлотта Боскасл, нынешняя директриса академии, прошлась между столами и вернулась на место уже в сопровождении четырех учениц, для которых выход в свет состоится в этом сезоне. Она кивнула белокурой головой, выражая одобрение.

Три девушки из избранной четверки уже получили с полдюжины предложений руки и сердца на троих, и это было только начало. Четвертой была скромная девушка из Йоркшира с крепкими связями при дворе. Ее семья сообщила, что они уже начали переговоры по поводу брака их дочери с графом. Впрочем, перспективы замужества интересовали девушку меньше, чем пирожные.

Шарлотта села на свое место, ее тонкий, как тростинка, силуэт вырисовывался на фоне шелковых штор с кисточками. Она ободряюще улыбнулась.