Женька, или Безумнейший круиз

«Одна» — уже облегченно подумала Женя, как откуда-то совсем из глубины раздался-таки голос и вовсе не женский. Евгения обмерла. Узнать, кто его подал, невозможно. Это мог быть голос старпома, бармена, того парня в рыжей шапке или… Жене на секунду показалось, что она протрезвела. Ведь именно это опасение «или» и приволокло ее, замерзающую дуру, в подъезд этой стервы, которая сидит в подсознании Женьки с того дня, когда она узнала о ее существовании, которая изводила несчастную бессонными ночами и даже днем, когда, казалось, что думается о чем-то постороннем. Это она вторгалось в ее сознание даже во время экзаменов, когда надо было сосредоточиться и отвечать на вопросы преподавателя. Это она раскладывалась в ее сознании под Василием, нет, не своим бывшим мужем, а ее, Женьки, Василием… Она в деталях видела, как она с похотливой улыбкой стаскивала ажурные белые трусики, обнажая свои крутые ягодицы, выгибая от нетерпения тонкую талию. А тот, подлец, конечно же, лежал под одеялом на боку, распустив слюни… В такую минуту, все знания вылетали из головы, язык клинило, и не всегда удавалось вернуться в учебную тему. Когда-то это должно закончиться. Сейчас? Но разве она сегодня, сейчас, что-то сможет разрешить, кроме как опозориться окончательно? Да и пусть. Плевать ей на всех. Женя опустила взгляд к полу, увидела уроненную кем-то шпильку для волос, подняла ее и нацарапала на свежевыкрашенной панели, рядом с дверью, что она, Женька, последняя дура, была здесь. Пусть все знают. Потом дописала от себя последний привет подлому мужику… Оставаться на площадке дальше не имело смысла. Она шагнула вниз, оглянулась на свое творчество. Эпистолярное произведение не впечатляло.

Нет, дурой она будет, если так и уйдет, не разобравшись, кто же здесь куролесит. Поймать с поличным, нахлестать по физиономии (ведь клялся же!) и только тогда повернуться и уйти! В горы, в сопки, в тайгу. Сгинуть там, чтобы никогда и не нашли смерзшийся навечно комочек обиды на этих проклятых мужиков, на этих бездушных сволочей, на какую-то дурацкую судьбу, вообще на эту жизнь… Женя зло смахнула с кончика носа что-то похожее на слезу и кинулась вниз. Она им еще покажет!

Выскочив из подъезда, оглянулась на окна. Так и есть. Свет на кухне погас. Значит, перешли в комнату. Сейчас любовь там пойдет полным ходом. Она, сейчас поперек кровати вся раскорячилась своим похотливым задом ему навстречу. А он стоит, ухватившись за свою оглоблю двумя руками, и настраивает ее перед источающей влагу набухшей мишенью …

К сожалению Евгении, между приоткрытыми шторами, виден лишь потолок со светильником и часть ковра на стене. Больше ничего. Вдруг кто-то мелькнул у окна. Женя не успела рассмотреть, мужчина это или женщина. Она беспомощно оглянулась и заметила у стены будки полузанесенную деревянную лестницу. Как метеор она подлетела к ней, руками, ногами отгребла снег, долго отдирала примерзшую жердину, наконец, та подалась. Задрав лестницу кверху, она внезапно обнаружила, что конструкция тяжелее, чем она рассчитывала и забегала по тротуару, чтобы не грохнуть ею в окна первого этажа. Да и прислонять ее к стене дома было бессмысленно — длины едва ли хватило бы до окон второго. Так и не успев принять никакого решения, она, с разгулявшейся лестницей «пригребла» на старое место, к будке, и только тогда до нее дошло, что это и есть лучшее место для наблюдения. Женя кое-как привалила лестницу к стене и стала подниматься вверх. Сооружение поскрипывало и ходило под нею ходуном. Дважды, чуть не сорвавшись, она все же уцепилась за карниз и вползла на крышу.

Еще лежа на животе в снегу она видела, что кухня просматривается превосходно (в ней опять зажгли свет), правда тюлевые занавески немного искажали очертания людей и предметов — она даже не разглядела толком и саму хозяйку, когда та появилась в дверях в распахнутом халатике. Зато меж полами отчетливо были видны белые бедра, плоский живот и все остальное, зовущее к совокуплению. «Сука!» — пробормотала с ненавистью Женя и, приподнявшись на корточки, замерла. Из-за ее спины появился мужчина. Тоже полураздетый. У Жени поплыло в глазах, к тому же он остановился практически в коридоре и плохо был освещен.

Чем больше Женя напрягала зрение, тем изображение мужика больше деформировалось. Поочередно ей мерещился то старпом, то бармен, то все же (упаси Всевышний!) Василий… «До чего же вы все одинаковы без штанов» — в отчаянии прошептала она, вспомнив Ксению. Женя заметила, как неопознанный мужик запустил руки куда-то вниз и тотчас халат завернулся на голову потаскушки, обнажив ее почти всю. Она с готовностью наклонилась вперед и положила руки на край стола. Потом лицо ее вскинулось, она двинулась всем телом вперед, коснувшись обвисшей грудью кромки поверхности…

И, внезапно, кино кончилось — кто-то выключил свет. Хотя Женя так и не смогла разглядеть главное действующее лицо, она уже знала, это он! Женя в отчаянии вскочила, и тотчас же снизу раздался чей-то дикий крик: