Женька-Наоборот

Жаль, что при этом не было папы — он поехал к Тимошину, которому чуть не каждое воскресенье отвозит работу, выполненную в будние вечера. Кто знает, пожалуй, и папа, находись он сейчас дома, улыбнулся бы Жене, растроганный вниманием Анатолия. А то надавал из-за Валентины Федоровны затрещин да сам же с тех пор ходит надутым.

На ладони у мамы лежат рассыпавшиеся веером трехрублевки. Женя как околдованный смотрит на них, не веря своему счастью. Удивительно! То тебе начисто не везет, то снова везет. Сейчас он попросит у мамы две-три бумажки и купит, как пишет брат, то, что захочет. Купит два схожих, как близнецы, тома, можно без суперобложек. Только куда же броситься? В центр, в букинистический, или в ближайший книжный? Куда вернее? Главное, чтобы по-быстрому! Кто-кто, а уж Женя на собственном опыте знает, что магазины в воскресные дни так и ловчат пораньше вывесить на дверях табличку: «Закрыто».

Мама умеет облить человека холодной водой:

— Что ты уставился на меня? Придет папа, тогда и решим. Тратить надо толково.

Против этого не поспоришь. Не для того Анатолий трудился, чтобы другие сорили деньгами, которые он заработал… Ну, а если слегка посорить, выпросить у мамы самую малость? Плохо то, что, если и выпросишь, заставят потом отчитаться. Женя решает действовать хитростью.

— Пожалуй, всего толковей купить к лету сандалии, а к зиме — ботинки на микропоре.

— А что? Молодец!

— Только сейчас… — Женя принимает легкомысленный вид. — Ничего, если я сейчас, в счет рождения, пойду и наемся пирожных?

Довольная разумным решением Жени, мама благодушно спрашивает, сколько же штук будущий именинник собрался осилить.

— Сколько? — Произведя в уме простое арифметическое действие, Женя, к своему ужасу, устанавливает, что осилить пришлось бы не десяток пирожных и даже не два. — Нисколько, — бурчит он, — это я так… Пошутил. Дождусь Толика, вместе покутим.

— Не возражаю, — улыбается Надежда Андреевна.

Она и сама охотно представляет себе денек, когда все они дождутся Анатолия и, разумеется, немного полакомятся. Все еще улыбаясь, она подходит к столу, где на плюшевой скатерти, рядом с китайской вазой, стоит давняя фотография ее сыновей. Как же выглядит старший теперь? Небось загорел, даже огрубел у себя в степи, в бараке с железными койками и казенными табуретками… Порадуется ли удачам семьи, поймет ли, что мать с отцом, в конечном счете, не щадили себя ради них же, ради своих сынов?

Тем временем неудачливый младший сынок, облокотившись с горя на подоконник, мрачно смотрел вниз. Хоть совсем не живи! Так уж, видно, повелось с самого сотворения мира — только вообразишь, что все неприятности позади, получается наоборот. Да еще этот же самый мир, будто поддразнивая тебя, радуется и торжествует. Вон трое красавчиков прогуливаются по двору в новых коротких плащах. Вон чья-то бабка вывезла на самый припек кремовую коляску, сверкающую каждой спицей. Вон хозяйки одна за другой поспешили к воротам, к овощному ларьку, тащат оттуда пузатые, оклеенные цветастыми ярлыками бутыли. Обхватят посудину, будто это дыня или арбуз, а в ней всего-то соленые огурцы, хотя, возможно, самого высшего сорта. Мама тоже обрадовалась:

— Женя, скорей в ларек! Это же исключительная закуска.

Женя сообразил, что ответить:

— А вдруг уроню?

— Да ну тебя! — рассердилась мама и сунула второпях в китайскую вазу все, что принес письмоносец: и пачку зеленых бумажек, и приписку: «Купи ему, что он захочет».

Пока мама в прихожей снимала фартук и надевала жакет, Женя принимал категорическое решение. Он выполнит волю брата. Он хочет приобрести билет на харьковский поезд. Ему до смерти захотелось удрать в Шебелинку. Сейчас он воспользуется отсутствием мамы — достанет деньги и смоется на вокзал.

Женя действует на больших скоростях. Он лезет в тайник, достает оттуда кое-что из «богатств», сует их в портфель, выбросив из него учебники и тетради, затем твердым шагом подходит к столу. Переведя на секунду дух, Женя наклоняет китайскую вазу. И… так всегда! Стоит ему замыслить что-либо дельное, сразу помеха. Др-р-р!.. — не умолкает звонок. Содержимое вазы остается нетронутым. Женя выскакивает в прихожую и впускает в дом (вот уж не ожидал!) старосту своего класса в сопровождении Лиды-аккуратистки.

29. Объект внимания

— Здравствуй, Женя! — приветливо произнес Петя-Подсолнух и тут же опасливо оглянулся.

Накануне вечером к нему заходила Валентина Федоровна и посвятила его, как старосту и чуткого человека, в семейную тайну Перчихиных. Она просила Петю вместе с Таней Звонковой навестить Женю, создать перелом в его настроении и добиться того, чтобы он не вздумал сейчас, в конце учебного года, пропустить хоть один урок.