Женщина из морга

– Мамаша-то? – повторила она задумчиво, пытаясь снова широко улыбнуться. – Не знаю, как нарекла, – девушка еще раз потрепала Олега по волосам.

– Сирота, что ли? – не отставал он.

– Сирота? Не знаю, – ответы опять получились односложными. Девушка встала и направилась к кровати, на ходу стягивая красное трикотажное платье. Она обернулась к Олегу и поманила к себе пальчиком. – Какая тебе разница? Не знаю. Зови как хочешь, – она снова захохотала и встряхнула головой.

– Тогда так и буду звать – двадцать седьмая. Очень оригинально, – Олег допил шампанское и решил странный разговор завершить.

– А я и есть двадцать седьмая, – девушка засмеялась еще громче, как будто Олег произвел на свет великолепную шутку. Она запрыгнула на кровать, оставшись в одних ажурных чулках. Девушка легла на спину и подрыгала ногами в воздухе. – Снимать?

– Чего снимать? – не понял начавший расстегивать рубашку Олег. – Ты уж, вроде, все сняла? – он кивнул в сторону брошенного возле кровати платья.

– Чу-у-лки, – протянула девушка, – чу-улки снимать?

– Зачем? Не надо, – тут Олег обнаружил оставшийся на двадцать седьмой предмет одежды. – Чулки на женщине – большой бонус. «Понимают это, к сожалению, только проститутки», – подумал Олег.

– Бонус? – двадцать седьмая непонимающе захлопала ресницами. – Чулки – бонус?

– Проехали, – Олег понял, что в головке у девушки размещено минимальное количество информации. Он и не догадывался, до какой степени был прав, сформулировав мысль именно таким образом. В тот момент ему стало все равно – он перешел от разговоров к делу…

Через час двадцать седьмая встала с кровати, словно все это время на ней спала сладким сном – свежая и отдохнувшая. Она подтянула сползшие к коленям чулки, отхлебнула из бутылки, нацепила платье, пробежалась в дальний угол комнаты за сумкой и, помахав лежавшему без сил на постели Олегу ручкой, скрылась за дверью.

– Чума! – только и мог произнести он.

Два

Два, и они дружно начали танцевать танец живота. Банально, но Игорю реально нравились восточные танцы в исполнении восточных женщин. Эти две восточными женщинами в полном смысле этого слова не являлись. Но обе были черноволосыми, фигуристыми девушками низкого роста. Обе были одеты в прозрачные шелковые топы с нашитыми на них монистами и такие же прозрачные шелковые панталоны с блестками. На маленьких ножках красовались туфельки с загнутыми вверх носами.

– У-ух, – Игорь аж потер от удовольствия руки, – фантастика!

Девушки зажигали вовсю. Они то приближались к Игорю, то удалялись от него, кружась в бешеном ритме танца. Синхронно они падали перед ним на колени, прогибались назад, вытягивая руки над головой, а затем медленно поднимались в исходную позицию. В их движениях было что-то завораживающее. Игорь вообще не понимал, как можно так синхронизировать каждый жест, каждый поворот головы, каждый шажок, сделанный миниатюрной ступней. Они перемещались по комнате, будто две маленькие бестии, практически не касаясь пола, ни секунды не оставаясь на месте, ни секунды не застывая в одной позе.

Игорю казалось, что сидит он здесь вечно. Он забыл о внешнем мире и о мире внутреннем, словно из мозга вытрясли все мысли, как из прохудившегося старого мешка. Он забыл о жене и детях, о работе, о друзьях. Он забыл о недругах и о конкурентах, способных в любой момент вышибить тот самый мозг одним точным выстрелом. Он сидел по-турецки на широченной кровати с балдахином, на автомате слизывал с руки соль, опрокидывал рюмку текилы и заедал долькой лимона. Счет рюмкам Игорь давно потерял. Он покачивался в такт музыке, снова сыпал соль на руку, слизывал, опрокидывал, заедал…

Внезапно они остановились как вкопанные. Грудь вздымалась под прозрачными топиками, чуть позвякивали монисты. Но в целом девушки не выглядели запыхавшимися или уставшими. Они широко улыбались Игорю, застыв перед ним, как прекрасные изваяния, готовые по его приказу в любой момент ожить вновь.

– Садитесь, – он похлопал по кровати ладонью, – раздевайтесь и садитесь, – уточнил Игорь, составляя на пол солонку, бутылку и тарелку с нарезанным лимоном.

Девушки быстро скинули с себя нехитрую одежку и с выражением безграничной радости на лице залезли на кровать, усевшись по обе стороны от Игоря. Он провел руками по их разгоряченным телам. Они выгнулись, словно кошки, и бойко начали его раздевать, так что он и опомниться не успел, как уже лежал голый на шелковых простынях. Их улыбающиеся лица нависали сверху, волосы приятно щекотали кожу, четыре маленькие ручки касались его тела то здесь, то там…

Перед уходом они станцевали для него еще раз, но без одежды. Закончив, девушки поклонились, снова надели панталончики и топики и засеменили к выходу.

– Пока, пока, – проворковали они хором, посылая ему воздушные поцелуи.

Он молчал, откинувшись на подушки.

– М-м-м, – простонал наконец Игорь, – длилось бы все это вечно, – он нажал кнопку вызова официанта. Есть захотелось нестерпимо.

Три