Женщина в лунном свете

– Не то чтобы поверила. Я, конечно, понимала, что он врет. Что обманет меня, как только получит желаемое. Но… как тебе объяснить… когда почти три года мечтаешь об одном и том же, живешь призрачной надеждой, что этот человек будет моим, только моим и ничьим больше – и вдруг это начинает осуществляться! Я не могла противиться искушению. К тому времени смерть Орлова немного стерлась из моей памяти, страх притупился. Мне казалось, что нам ничего не грозит, риск минимальный. Тогда, два года назад, никого не удивило, что какой-то пьяница вышел ночью бродить во двор. За это время в отделении сменилось много медсестер и врачей, об Орлове давно никто не вспоминал. И я решилась. Мне пришло в голову назваться маминым именем – тогда, в первый раз, я выдумала какие-то первые попавшиеся имя и фамилию. Возможно… может быть, мне в глубине души хотелось, чтобы она хоть на время ожила… – Катя сделала небольшую паузу.

Иван смотрел на нее молча, в груди росла острая боль. Такая молодая, такая неимоверно красивая, желанная до дрожи – убийца. Преступница. Он чувствовал, что задыхается, лучше убить ее, задушить прямо здесь, сейчас, сжать эту тонкую белую шейку, на которой бьется синяя жилка.

– Я подсела к тебе на скамейку. Ты… ты показался мне совсем не таким, как Орлов. Тот был вконец опустившийся тип, хоть и клюнул на меня. А ты… ты был ласков, галантен, острил. Повел меня в кафе. У тебя были такие глаза… в них читалась беспомощность и тоска и какая-то робкая надежда. Я провела с тобой день, другой, и мне стало очевидным, что я не смогу тебя убить. Даже для того, чтобы быть с Антоном. Так я ему и сказала. – Катя вдруг улыбнулась, мимолетной и светлой улыбкой. И тут же лицо ее снова сделалось мрачным и страдальческим. – Что тут началось! Он дико разозлился. Наорал на меня. Пригрозил, что тут же бросит, теперь уже навсегда. Но меня это почему-то не испугало – первый раз в жизни. Я твердо стояла на своем. Тогда он пошел другим путем. Сказал, что напишет заявление в полицию, в котором подробно расскажет, отчего умер Орлов. Представит все так, будто его убийство организовала я одна, а он был лишь свидетелем. В доказательство продемонстрировал мне фотографии и видеозаписи меня с Орловым в больничном дворике – он все сохранил, ничего не уничтожил!

– «Я расскажу, как ты, красивая и хитрая стерва, придумала этот план и хладнокровно осуществила его. А я молчал, потому что любил тебя и не хотел потерять. Но теперь меня замучила совесть и я больше не могу молчать! Сын Орлова недавно уехал за границу с семьей, я узнавал. Никто тебя не спасет и не оправдает», – вот что он сказал мне.

– Подонок, – сдавленно произнес Иван. – А я еще мечтал, чтобы Борька был таким, как он…

– Борьке твоему до него далеко, – философски заметила Катя и продолжала: – Я струхнула тогда. Наверное, зря. Ничего бы он не смог сделать. Но… это я теперь понимаю, когда рядом твое плечо, когда вы с Семеном запросто вернули мою квартиру. А тогда я чувствовала себя настолько бесправной, беспомощной и уязвимой, что… короче, я испугалась. Решила как-то обмануть Трефилова. Тянуть время, а там будет видно. Наши отношения с тобой развивались по плану: встречи, мое исчезновение, известие о том, что я давно умерла, наконец мое появление ночью на лавочке. Все складывалось на редкость удачно, даже медсестра в ту ночь как по заказу задремала на посту, и тебе ничто не помешало выйти на улицу. Все складывалось удачно… До той минуты, когда я увидела, что ты промерз до костей, у тебя жар и ты теряешь сознание. Я встала со скамейки и позвала санитара. Сказала ему, что какой-то алкаш на лавочке лежит. Он тебя унес…

Антон назавтра чуть не убил меня. Сказал, что все равно ты умрешь. Что деньги наполовину заплачены и отступать назад нельзя. Велел мне дождаться нового полнолуния и опять прийти на лавочку. Я отказывалась. Он угрожал. Я сидела в квартире и тряслась от страха. Деньги – последние мои деньги – он отобрал, сказал, что вернет, только если я выполню задание. Есть было нечего, кредиторы звонили ежедневно. Требовали арендной платы… и тут звонок в дверь. Смотрю в глазок – а там ты! Я чуть не умерла с испугу. Думала, ну все, ты меня раскусил. Пришлось придумать этот цирк с ларингитом и кашлем – я боялась, что ты узнаешь меня по голосу. Это сработало: ты ничего не заподозрил и начал твердить про призрак, про то, что мама тебя ко мне прислала. Короче, настоящий бред сумасшедшего. Ну а дальше… ты сам все знаешь…

Катя низко опустила голову и замолчала. Иван смотрел на нее, такую маленькую, беспомощную, с затравленным потухшим взглядом, и гнев его улетучивался, уступая место болезненной жалости. 19 лет, на свете никого, жить негде, долги. Да еще эта дурацкая, разрушительная любовь к Трефилову… Как он может судить ее, когда сам не так давно отправился на кладбище рыть чужую могилу, мечтая воссоединиться с любимой…

Она точно услышала его мысли. Сказала дрожащим голосом:

– Пойми, у меня не было выхода. Только с обрыва в реку…

– Это он тебе звонил все время? – спросил Иван. – Не Ахметьева?

Катя кивнула.