Женщины Девятой улицы. Том 2

Ни один, за исключением Грейс. Шикарная, в модных длинных бусах, завязанных на груди большим узлом, она приехала на открытие вместе с Хелен. Той, казалось, происходящее доставляло наибольшее удовольствие из всех присутствовавших. Чуть ли не с порога Грейс безапелляционно объявила творчество Джоан «фантастическим примером юношеского таланта и виртуозности, но лишенным оригинальности»[1224]. Грейс в тот период героически билась над большим полотном, которое она назвала «Резня», и, судя по всему, была отнюдь не предрасположена к великодушию

[1225]. Впрочем, если бы комментарий Грейс и долетел до ушей Джоан, то та наверняка бы просто его проигнорировала. По словам Джина Тоу, несмотря на мандраж перед открытием, Джоан «уже знала: она звезда». А в подтверждение ее положения в нью-йоркской «галактике» Митчелл к концу января приняли в члены «Клуба»[1226]

.

Включение Джоан в закрытое общество художников имело место на фоне бурной полемики на тему, которую Филипп Павия назвал «проблемой Гесса»[1227]. В ноябре того года Том Гесс опубликовал книгу «Абстрактная живопись». Это был конец переломного года, когда проходила выставка на Девятой улице. Ведь после нее внимание к миру абстрактной нью-йоркской живописи уже не ограничивалось интересом к небольшой кучке избранных вроде Поллока или даже к «Восемнадцати вспыльчивым», группе художников-абстракционистов. Теперь в фокусе оказались все художники, которые прежде жили и творили в основном вне радаров официальной культуры. Внимание публики не только будоражило художников и вселяло в них энтузиазм, но и заставило их задуматься о себе и своем творчестве. Тому Гессу удалось уловить общую тенденцию к переоценке ценностей. Своей книгой он вознамерился помочь авангардистам в этом. Искусствовед описал корни современного искусства и довольно расплывчатые эстетические принципы, которые объединяли его представителей — художников США середины XX в. Эта, на первый взгляд, скромная миссия вызвала непропорционально бурную реакцию со стороны тех, кто стал предметом его исследования. Особенно их возмутил тот факт, что Том — как это до него сделал Кандинский — связал понятия абстракционизма и экспрессионизма[1228]

.

В исторической части своей книги Том просто и ясно отмечал, что художники-модернисты, творившие в основном в Европе в конце XIX в. и в начале XX в., после импрессионистов принадлежали главным образом к одному из двух направлений. Во-первых, они писали в абстрактной манере, что нашло воплощение в аналитическом кубизме, футуризме, конструктивизме и, наконец, в уникальном творчестве легендарного друга ньюйоркцев Пита Мондриана. Европейские абстракционисты вырабатывали стили, основанные на четких формулах, и писали по этим правилам. Их картины были в основном плоскими, чистыми и оторванными от реальности, хоть и не всегда лишенными распознаваемых фигур. Они выражали определенные идеи, но не о реальной жизни, а о живописи. Во-вторых, во многом одновременно с абстракционизмом развивалось другое живописное направление — экспрессионизм. К нему принадлежали такие великие художники, как Ван Гог, Гоген, Кандинский и Хаим Сутин. Картины последнего со знаменитыми образами агонии были представлены в 1950 г. на большой выставке в Нью-Йоркском музее современного искусства[1229]. Экспрессионистов, как и их собратьев абстракционистов, интересовала сама по себе живопись, а не воспроизведение окружающего мира таким, какой он есть. Но они стремились выразить на полотне свой опыт, то, как они переживали встречу с миром. Какую бы формулу эти художники ни применяли, она была сугубо личной. Обычно они использовали яркие цвета и густо наносили масло на холст, а их мазки идентифицировали автора не хуже подписи.