Женская история Битлз

Хотя среди публики в концертных залах и в итоге на стадионах, где группа выступала с 1963 по 1966 год, по-прежнему большинство составляли девушки, двустороннее общение между аудиторией и группой ушло в прошлое. Джон Леннон размышлял об этих прежних отношениях между музыкантами и поклонницами в майском номере Beatles Monthly за 1964 год (ежемесячном официальном журнале фан-клуба группы): «Я бы дорого дал, чтобы мы были на „ты“ с каждым нашим фанатом, чтобы это был такой гигантский „Каверн-клаб“, где все друг дружку знают». Эта фраза Леннона, опубликованная в самый разгар всемирной битломании, наводит на мысль о тоске по прежним временам, когда фанатки группы не только считались самыми преданными поклонницами их творчества, но и часто воспринимались как верные подруги, поэтому к ним и относились соответственно. Увы после того, как летом 1963 года «Битлз» уехали из Ливерпуля в Лондон и почти мгновенно получили всемирную известность, подобные связи были уже невозможны

[50].

И когда до всемирного помешательства на «Битлз» оставалось еще несколько месяцев, их ливерпульские поклонницы уже начали предаваться ностальгии по группе, которую им пришлось уступить Великобритании. В октябре 1963 года «„Битлз“ мансли» опубликовали письмо нескольких подружек-поклонниц в разделе «Письма от любящих „Битлз“». Размышляя о национальной славе коллектива, авторы письма поделились с читателями своими воспоминаниями о концертах в «Каверн-клубе». В письме за подписью «Битловки первого призыва» девушки рассказывают о том, как просто было общаться с музыкантами в ливерпульском клубе: «Программа „Битлз“ в основном состояла из песен по заявкам зрителей. К ним всегда можно было подойти, чтобы поговорить, либо за сценой в артистической, либо у стойки, в глубине клуба». Все это написано за четыре месяца до поворотного в карьере группы американского турне, которое состоится в феврале 1964 года. Постоянные посетительницы «Каверн-клуба» переживали, что их кумиры забудут о них, но при этом подчеркивали, что «…жаловаться грех, потому что никто не знает их лучше нас»[51]

.

В похожем письме, опубликованном в сентябрьском номере журнала за 1964 год, то есть на самом пике битломании, тоже прорывается опасение, как бы преданные поклонницы эпохи «Каверн-клуба» не вышли в тираж. Три барышни – Энн, Вики и Мари – пишут, что во время премьеры фильма A Hard Day’s Night («Вечер трудного дня») в Ливерпуле они оказались рядом с «Битлз» в фойе кинотеатра. Хотя девушки и музыканты не обменялись ни единым словом, в статье, опубликованной на следующий день в газете «Ливерпуль эхо», приводятся слова Джорджа Харрисона, утверждавшего, что на премьеру фильма пришли их поклонницы из «Каверн-клуба», которых он узнал. Он добавил, что их присутствие стало «лучшим из приемов», на который могли рассчитывать «Битлз». «Вы можете себе представить, как мы были взволнованы, – писали девушки. – Это доказывает, что „Битлз“ не забывают верных подруг из „Каверн-клуба“, которые были их фанатками на протяжении многих лет». Такие рассказы подтверждают, как первые поклонницы «Битлз» воспринимали свою роль в еще не до конца оформившейся истории группы; эти молодые женщины твердо верили, что в Ливерпуле между группой и фанатками складывались отношения, уникальные в своей взаимозависимости

[52]. И сами «Битлз», и «первый призыв» их поклонниц из Ливерпуля и окрестностей прекрасно сознавали: битломания сделала подобную дружбу с публикой немыслимой.

Your Mother Should Know

[53]: материнские узы, наставничество, музыкальные связи

Отношения «Битлз» с ливерпульскими поклонницами отличались теплотой и непосредственностью. Памятуя об ориентированности музыкантов на успех – взять хотя бы обещание Леннона, которое он твердил соратникам как мантру: стать «топовейшими из попсовейших», – трудно удержаться от соблазна не усмотреть в этой близости расчет на социальный лифт. Казалось вполне логичным поощрить своих поклонниц. Тем не менее все приведенные выше истории свидетельствуют о естественном формировании социально ориентированной музыкальной субкультуры, подчас предполагавшей почти родственную близость, когда музыканты и их фанатки буквально чувствовали себя членами огромной семьи. Уроженка Ливерпуля Фрэнсис Патино Брин (1944 г. р.) описывает это так: «…их [битлов] воспринимали как своих. Ты смотришь на [каждого] из них и думаешь: а […] ведь он мог бы быть мне братом, понимаете?» И как на севере Англии «наш» или «наша» в разговорной речи обычно употреблялось для обозначения младшего брата или сестры, так это притяжательное местоимение рядом с именами членов группы («наш Джордж», например) еще больше размывало грань между сообществом и семьей.