Женские истории. Книга 1

Всё встрепенулось в нём. Глаза выразили изумление и вопрос.

– Бабушка, 75 лет

– !!!??

– Да.

И тут он увидел её… в полный рост, у перил на балконе, оказывается, можно было туда выходить и видеть лётное поле и самолёты. Георгий окинул взглядом её всю. «Хороша, люблю таких, мой типаж» – но это мысли сами хороводились. Он-то любил помоложе… Он тоже вышел на балкон. Не знал зачем. От скуки. Она курила, красиво держала сигарету и красиво стряхивала пепел в урну. Георгий не курил, но запах сигарет ему нравился. Он встал неподалёку от неё, и молча наблюдал за ней, за заходящим солнцем, за лётным полем.

Вдруг, не ожидая от себя, он резко повернулся к ней и сказал: «Георгий». Никогда в своей жизни он так не делал. Не было такого поступка в его жизни. И всё. Не было. Она от неожиданности отпрянула, схватилась за перила, потом оторвала от перил одну руку, протянула ему: «Дора». Голос его поразил. Низкий, хрипловатый. Он аж присел. Это что ещё за кличка? Шутит? Стёб? Да нет, не похоже. Стараясь держать лицо, он сказал, что ему очень приятно. Какое приятно? Он никогда не слышал такого имени.

Она знала, что её имя повергает в шок всех. Не всегда она торопилась объяснить происхождение своего имени, но это был почему-то тот случай. «Мама обожала Теодора Драйзера, поэтому я Теодора, сокращённо Дора». Георгий обалдел. «Дора, Дора!». Как необычно… Но она уже тоже была для него необычна… А что в ней было необычного? Голос… Нос… Руки… То, что она пила коньяк. Но уже очень много необычного…

Ветер заставил войти внутрь. Он осмелел, и глазами пригласил её к своему диванчику. Дора не сопротивлялась. Сели. Он спросил, куда она путь держит.

– В Турцию.

– Через Москву? Можно же прямым рейсом.

– У меня там куча дел.

– А я в Грецию.

– Через Москву? Можно же прямым рейсом. – Дора шутила, и голос её играл.

– Свадьба у друга.

Они болтали и уже даже не хотели, чтобы подавали самолёт. Им нравилось это время вдвоём. Они были так откровенны друг с другом. Но она ничего не рассказала о себе. Что только не рассказывала, но не о себе. Он отметил про себя, что жизнь у неё какая-то необыкновенная, хотя о себе она не говорила. Но он выуживал информацию о ней из обиняков. Он про себя вывалил всё. Почему ему вдруг захотелось выговориться, он не знал. А может, истосковался по близкому по духу человеку. А она была близкой. За два часа она стала ему почти родной. Ему не хотелось красоваться, казаться лучше… И вдруг он с ужасом подумал, что в Москве они расстанутся, и всё. А вдруг она замужем? Примерная мать семейства? А почему тогда одна в Турцию? Георгий не хотел расставаться.

Рейс всё задерживали, уже больше четырёх часов, им предложили подкрепиться. Он отметил, что она мало ела, и очень выборочно. Он-то смёл всё, и даже из её тарелки. Он уже ничего не стеснялся. Георгий влюбился. Может быть, завтра будет другой день, и всё будет по-другому, и всё покажется нелепым и смешным на трезвую голову. Но они здесь и сейчас.

Наконец, их пригласили на посадку. В салоне их места оказались совсем недалеко друг от друга, но не рядом, и Георгий быстро и как-то ладно решил проблему. А может быть, ему повезло, что рядом с Дорой оказалась не какая-то склочная мадам, а очень взрослый мужчина, которому всё равно было, на каком ряду и месте сидеть. Ещё несколько часов они были рядом. Говорили и говорили, и говорили. Её голос завораживал, манера держаться завораживала тоже; если бы ему сказали, что с ним такое может произойти за такое короткое время, он бы бросил камень в того человека. Так не бывает. А может быть, только так и бывает. Он хотел, чтобы полёт не заканчивался. Ему казалось, что они только что взлетели, и уже стюард ходил вдоль салона, проверяя, все ли пристёгнуты.

Они вышли из самолёта последними. Им персонально намекнули, что пора! Георгий оглянулся и увидел, что самолёт пуст, все стюарды и стюардессы с чемоданчиками ждали у выхода.

Дору встречали, Георгия тоже. И как-то так случилось, что они потерялись в толпе. И тут до него дошло, что он не знает ни фамилии, ни адреса, ни телефона. Отчаяние овладело им. Он пытался в толпе узнать её макушку, даже пару раз подпрыгнул. Друг, встречавший его, ничего не понимал, он всё рассказывал о предстоящем торжестве, но Георгий не слышал, он был где-то далеко. Сели в машину. Был бы Георгий женщиной – зарыдал бы. Но именно в машине он понял, что перевернёт весь город, но Дору по возвращению найдёт. Чего бы это ему не стоило. И немного успокоился. Потом втянулся в беседу с другом. Но Дора не выходила из головы. А почему он её не поцеловал в самолёте? Ведь все же вокруг спали. Эта мысль его вообще сбила с толку. Да, может быть, это он только о ней думает, а она уже и забыла. Скоротали время. И всё. Но почему было так сладко и в то же время больно на сердце? Упустил… Счастье упустил… – Георгий, а ты уверен, что эта не юная женщина твоя? – Не хочу юную, хочу эту!