Женский приговор

Потом вдруг, как гром среди ясного неба, пришла весть о смерти Зои Федоровны. Надежда с трудом могла поверить, что эта молодая, полная сил женщина, к чьим услугам были лучшие врачи, вдруг умерла от инфаркта. Жена Шевелева нисколько не походила на сердечницу.

Надежде Георгиевне стало стыдно за свои завистливые мысли, за то, что она, пусть даже подсознательно, желала Зое нехорошего. Но, простите, «вот клюнет тебя в жопу жареный петух», и «ничего, придется и на твою долю говна пожрать» – это совсем не означает «умри от инфаркта в сорок четыре года».

Чтобы избавиться от чувства вины, она стала особенно ласкова к Мийке, сама просила Аню позвать его в гости и утешала, призвав на помощь весь свой немалый опыт общения с подростками.

Павел Дмитриевич горевал недолго. Меньше чем через год он женился на совсем молодой женщине, так что ж, он и сам не старый. Вот если бы Шевелев развелся с первой супругой – тут да, на карьере был бы поставлен большой и жирный крест, а смерть – это прилично. Это допускается. Конечно, для полного соблюдения принципов коммунистической морали новая избранница могла быть и постарше, ну да ладно уж, простим.

Карьера Шевелева не пострадала, зато дома все разладилось. Димка ушел, порвав с отцом всякую связь. Что ж, он был уже взрослый, окончил арктический факультет «Макаровки» и мог жить самостоятельно. Ариадна Ивановна рассказывала, что он некоторое время прогостил у товарища, а потом сумел поступить в Антарктическую экспедицию.

Дима всегда мечтал о путешествиях и, наверное, отправился бы в Антарктиду и без ссоры с отцом, но все же его отъезд стал для семьи настоящей пощечиной.

Прошло совсем немного времени, и в один прекрасный день Надежда Георгиевна обнаружила у себя дома Мийку с небольшим рюкзаком. Аня умоляла разрешить ему остаться пожить.

Надежда Георгиевна так и села, будучи абсолютно не готовой к подобному повороту. Наконец, прорвавшись сквозь Анькино «ну, мамочка, ну пожалуйста, ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!», удалось выяснить, что Мийка насмерть поссорился с отцом. Причину он назвать отказался, да Надежда Георгиевна и не настаивала: что там может быть, кроме подростковых фанаберий?

Решения, принятые на пике гнева, редко бывают разумными, поэтому стоило переночевать ночь, прежде чем пускаться во все тяжкие, но разве человек в шестнадцать лет способен на такое хладнокровие? Конечно же, нет, Мийка побросал в рюкзак несколько пар сменного белья и отбыл к бабушке, а вслед за ним помчался Шевелев, у которого, видно, долго сдерживаемая боль от потери жены и от ухода старшего сына наконец вырвалась наружу.

Бабушка только усадила внука пить чай и достала из шкафа комплект постельного белья, как к ней ворвался разгневанный Павел Дмитриевич и потребовал ребенка обратно. Ариадна Ивановна пыталась всех успокоить, но только подливала масла в огонь. «Если он сейчас же не поедет домой, ты можешь его у себя прописать!» – орал отец в ответ на ее предложения сегодня разойтись, остыть, а завтра поговорить на свежую голову.

Ариадна Ивановна была женщина добрая, но она любила сына и очень не хотела, чтобы Павел рассорился и со вторым ребенком. В общем, она выдала Мийку отцу, что, естественно, было расценено подростком как предательство.

Мийку отвезли домой, где он переночевал в гробовом молчании, а утром, отправляясь в свое музыкальное училище, не забыл прихватить рюкзак, который с вечера не разбирал, и после занятий сразу поехал к своему единственному другу – Аньке.

Надежда Георгиевна подавила первый и естественный порыв хорошенько наподдать дочери за то, что осмеливается обращаться с подобными просьбами. Заставив себя улыбнуться, она налила Мийке чаю и забрала дочь в свою комнату для серьезного разговора. Она объяснила, что даже если бы вдруг и сошла с ума и оставила у себя чужого ребенка при живом отце, то его элементарно негде разместить. Аня уже большая девочка и не может жить в одной комнате с посторонним юношей, это неприлично. И не надо забывать, что вместе с ней в комнате живет старший брат, который не дружит с Мийкой и не обязан ради него терпеть дополнительные неудобства. Анька закричала, что это дело жизни и смерти, что Мийка погибнет, если вернется домой, и если нельзя выделить ему уголок в детской комнате, то она готова переехать к бабушке, и тогда Яша даже не заметит, что теперь на кровати спит Мийка, а не сестра. «Но бабушка привыкла жить одна в комнате и не захочет потесниться ради чужого мальчика», – возражала Надежда Георгиевна. «А когда к вам с папой гости приезжают, мы же теснимся!» – запальчиво кричала дочь, и мать, уже теряя спокойствие, сказала, что это совершенно другое. «Значит, ради какого-то незнакомого дядьки я могу у бабушки жить, а ради Мийки – нет?»

Действительно, Надежда Георгиевна была радушной хозяйкой и с удовольствием приглашала иногородних друзей и родственников воспользоваться преимуществами трехкомнатной «сталинки». Если гость был мужчина, то Аня шла ночевать к бабушке, если женщина – то Яша отправлялся к родителям. Ну а если целая семья, то страдали оба ребенка.