Женское лицо разведки

7 января 1972 года под вечер в столице США, Вашингтоне в двух важнейших специальных службах Центральном разведывательном управлении — ЦРУ и в Федеральном бюро расследований — ФБР произошел страшный переполох. Были подняты на ноги все руководящие сотрудники этих ведомств и столичная полиция. В городе в зимних сумерках усиленно закурсировали патрульные машины, вокруг советского посольства и торгпредства была усилена полицейская охрана и замаячили агенты ФБР. То же самое происходило и вокруг здания, где проживали советские дипломаты.

Что же случилось в этот январский вечер? Что могло так взволновать такие серьезные правительственные учреждения, как ЦРУ и ФБР?

Думаю, что за их суетливостью не без удовольствия наблюдали сотрудники вашингтонской резидентуры внешней разведки.

Чтобы лучше понять случившееся, достаточно констатировать факт, который прозвучит как фантазия психики нездорового человека, в которую не только невозможно поверить, но даже воспринять как заслуживающую внимания, казалось бы, нельзя.

Но на самом деле произошло действительно «фантастическое» событие, в которое трудно было поверить как американским спецслужбам, так и вашингтонской резидентуре внешней разведки. Да и Центру в Москве.

Когда через 13 лет в советское посольство в Вашингтоне неожиданно явился исчезнувший в Риме руководящий сотрудник внешней разведки Юрченко и заявил, что он сбежал от охраны ЦРУ и хочет вернуться в СССР, это событие стало всемирной сенсацией и позором для ЦРУ.

Но тогда дело шло об опытнейшем сотруднике контрразведки, хорошо знавшем обстановку в США и город Вашингтон и, главное, ЦРУ, против которого он вел работу. К тому же он уже больше месяца свободно разгуливал по столице в сопровождении всего одного охранника ЦРУ.

Несмотря на исключительную необычность события в январе 1972 года, оно сопровождалось полным молчанием в американских СМИ и соответственно, не стало известно мировому общественному мнению. Насколько оно могло скомпрометировать институт ЦРУ? Довольно тривиальный случай бегства Юрченко породил массу домыслов: что он был не просто «беглецом» от внешней разведки, а опытным «агентом» КГБ, засланным в ЦРУ. Видимо, январское событие могло дать любые постыдные для ЦРУ комментарии?

Итак, в 1972 году, за 13 лет до бегства Юрченко, произошло куда более необычное и трудно поддающееся пониманию событие. Оно явилось для ЦРУ да и ФБР настоящим ударом по престижу. А это — самые мощные на Западе специальные службы.

7 января 1972 года во второй половине рабочего дня в советском посольстве в Вашингтоне, расположенном на шестнадцатой улице, появилась женщина с двумя детьми — двух и семи лет. Это была советская разведчица Лариса Васильевна Майорова, псевдоним «Олегова», которая сбежала из-под контроля ЦРУ с виллы в пригороде столицы в 20 километрах от города. Там она находилась с мужем и детьми под круглосуточной охраной четырех сотрудников ЦРУ.

Ее муж, тоже советский разведчик, Вадим Михайлович Майоров следовал отдельно от жены и прибыл в советское посольство на час позже.

Теперь вернемся на 15 лет назад.

В 1957 году молодой разведчик окончил двухгодичный курс подготовки в разведывательной школе 101 и дал согласие службе внешней разведки на работу в нелегальных условиях. Это был Вадим Михайлович Майоров, псевдоним «Мартынов», 1932 года рождения, русский. До школы 101 он окончил Ленинградский институт иностранных языков, где изучал английский язык. В школе 101 он совершенствовал знания английского и изучал греческий язык.

С 1957 года началась его специальная индивидуальная подготовка для работы в США. Ему был присвоен псевдоним «Олег».

В 1959 году «Олег» познакомился с сотрудницей НИИ Ларисой Васильевной. К концу 1959 года они оформили брак, и по просьбе «Олега» нелегальная служба, проведя соответствующую специальную проверку Ларисы Васильевны, получила ее согласие на работу за рубежом вместе с мужем.

Была начата ее специальная подготовка в Центре в течение 1960 года. «Олегова» прилично знала английский язык и начала изучать немецкий, так как было решено готовить ее как немку по рождению, всю жизнь проживавшую в Германии. С этой целью в 1961 году она была направлена в ГДР и поселена там в немецкую семью, как якобы немка, вернувшаяся из СССР.

Проведя в Лейпциге полгода и более или менее освоившись с языком, «Олегова» переехала в Дрезден, где появилась уже по другим документам как дипломированная медсестра, проработавшая какое-то время в одной из больниц Лейпцига. При этом учитывалась русская специальность «Олеговой», окончившей в Москве медицинское училище.

На новом месте «Олеговой» уже никто не помогал. Выступая по-прежнему как русская немка с дипломом об окончании московского медучилища, она устроилась на работу в большой больнице, где ей предоставили жилье. Она вспоминает о первом дне работы:

«Это оказалось в своем роде боевым крещением. Много тяжелобольных, всю ночь напролет пришлось бегать из палаты в палату, делать уколы, выполнять работу санитарки и уборщицы».[62]