Жены и дочери

Бедная неудачливая школьная учительница с удовольствием покинула постылый дом в Эшкомбе со старой облезлой мебелью (два-три года назад она по сходной цене приобрела ее у предшественницы), из окон которого открывался убогий вид на окраинные улицы провинциального городка, торжественно въехала в Тауэрс-парк в посланном за ней на станцию шикарном экипаже, с радостью поднялась по широкой лестнице, ни на минуту не сомневаясь, что вышколенные слуги позаботятся о сумках, дождевом и солнечном зонтах, плаще, так что не придется нести вещи самой, как это было еще утром, в Эшкомбе, когда тащила их вслед за тачкой с багажом. По устеленным мягким ковром пологим ступеням миссис Киркпатрик поднялась в гостиную миледи — прохладную, наполненную свежим воздухом и благоухающую ароматом только что собранных роз разнообразных оттенков даже в такой знойный день. На столе лежали еще не разрезанные новые романы, газеты и журналы, вокруг него стояли изящные кресла, обитые французским ситцем с изображением цветов, ярких, как живые. Свою спальню, куда ее немедленно проводила горничная, миссис Киркпатрик уже видела, и она казалась ей домом куда больше, чем оставленная утром убогая грязная комнатушка. С первого взгляда она полюбила тонкие занавески, дорогое постельное белье и мягкие ковры гармоничных цветов. Миссис Киркпатрик опустилась в кресло возле кровати и принялась размышлять о своей судьбе.

Кто-то может сказать: нет ничего проще, чем украсить такое зеркало муслином и розовыми лентами. Возможно. Однако попробуйте содержать его в приличном виде! Никто не поймет, какие усилия для этого требуются. В Эшкомбе у нее было такое зеркало, пока муслин не запачкался, а розовые ленты не выцвели. Чтобы их заменить, нужны были деньги, а заработать их непросто. Когда, наконец, все-таки удавалось, приходилось выбирать, то ли купить новое платье, то ли позволить себе какое-то развлечение или полакомиться фруктами, то ли приобрести модное украшение для гостиной. И прощай, несчастное зеркало! А здесь наверняка денег куры не клюют: никто не думает, во что обходится стирка, сколько стоит ярд розовой ленты. Если бы местным хозяевам приходилось зарабатывать каждое пенни, все было бы иначе: сразу научились бы рассчитывать, что купить. Неужели ей придется всю жизнь самой зарабатывать на жизнь? Это ужасно! Замужество — вот выход: муж заботится о материальном благополучии, а жена, как леди, украшает собой гостиную. Пока Киркпатрик не умер, так и было, а вот участь вдовы, увы, нелегка.

Помимо этого, существовал резкий контраст между теми скудными обедами, которыми ей наравне с ученицами приходилось довольствоваться в Эшкомбе: жесткий кусок говядины или баранины, картофель, запеканка на десерт, — с изысканными деликатесами на старинном дорогом фарфоре, которые каждый день подавали хозяевам, а заодно и ей самой, в Тауэрс-парке. Окончания каникул миссис Киркпатрик страшилась ничуть не меньше самой домашней из учениц, но поскольку до начала учебы оставалось еще несколько счастливых недель, она закрыла глаза на будущее и постаралась в полной мере насладиться настоящим.

Приятное, ровное течение летних дней облегчило состояние леди Камнор. Граф вернулся в Лондон, а они с миссис Киркпатрик остались вести спокойную размеренную жизнь, вполне соответствующую желанию графини. Несмотря на слабость и усталость, она с достоинством провела ежегодный праздник попечительниц школы: точно и подробно изложила, что именно необходимо сделать, где прогуляться, какие теплицы посетить и когда вернуться к «закускам». Сама же постоянно оставалась в доме в обществе двух-трех дам, решивших, что жара и утомление не для них, а потом отказавшихся присоединиться к войску под командой миссис Киркпатрик или к тем немногим избранным, кому лорд Камнор демонстрировал новые постройки на хозяйственном дворе. «С величайшим снисхождением», как впоследствии поведали слушательницы, графиня рассказала о жизни замужних дочерей: воспитании детей, планах на обучение и распорядке дня, — и это так ее утомило, что после отъезда гостей она скорее всего ушла бы к себе и прилегла отдохнуть, если бы по доброте душевной муж не позволил себе сделать неудачное замечание. Положив руку на плечо супруги, граф участливо сказал:

— У вас усталый вид, миледи.

Графиня тут же собралась с силами, встала и холодно заявила:

— Вам показалось, лорд Камнор! Как только устану, сразу же сообщу.

Весь вечер графиня старалась не горбиться, держала плечи прямыми, отказывалась от кресел и скамеечек для ног и решительно пресекала оскорбительное предложение лечь спать пораньше. Так продолжалось до тех пор, пока лорд Камнор оставался в Тауэрс-парке. Миссис Киркпатрик наивно верила своим глазам и заверяла графа, что никогда еще не видела дорогую графиню такой бодрой. Хоть граф и не задумывался о причине таких изменений, чуткое любящее сердце подсказывало, что супруга пытается скрыть от него недомогание, но слишком опасался ее гнева, чтобы по собственной воле послать за доктором Гибсоном.

Перед отъездом Клэр граф сказал: