Жерар Депардьё

Чтобы как можно лучше войти в образ своего персонажа, Депардьё обратился за советом к Жан-Луи Шеврие, хирургу из парижской больницы. Однако его усилия не были оценены критикой. «Журналь дю диманш» не испытывала сочувствия к первой жертве — «этакому супермену со скальпелем, ужасающему своим поведением и столь плохо, на грани нелепости, сыгранному Жераром Депардьё, что его кончину воспринимаешь с облегчением…».

Однако организаторы первой церемонии вручения «Сезаров» (премии, созданной основателем французской киноакадемии Жоржем Кравенном) не приняли во внимание этой словесной порки, номинировав Депардьё в категории «лучшая мужская роль». Однако премия досталась не ему, а Филиппу Нуаре за «Старое ружье», победившему с перевесом всего в несколько голосов. Надеялся ли Депардьё получить ее в следующем году? Вновь не удалось: «Сезара» получил Мишель Галабрю за роль в фильме «Судья и убийца». Депардьё же тогда представлял картину «Последняя женщина» итальянского режиссера Марко Феррери.

Глава четвертая

Молчание и жестокость

В «Последней женщине» Депардьё, по его собственному признанию, дошел до предела. Как ни страшно сказать, до самокалечения. Но этого требовал сценарий: брошенный женой безработный в конце концов оскопляет себя электрическим ножом. Еще до начала съемок (в новом квартале Антигона в Кретейе под Парижем) Депардьё, подобно тому как уже делал в «Семи смертях по рецепту», попросил судмедэксперта описать ему возможную реакцию людей, подвергающихся такому необычному увечью. «Я спрашивал себя, нужно ли кричать, издавать жуткий вопль. Проще всего было бы вопить без конца. Но я поразмыслил: утро, он в кухне, накатила тоска, берет нож и — оп! Удивление, ошеломление перед собственным поступком». Шокирующая сцена? Конечно, объясняет актер, не считающий ее тем не менее ни извращенной, ни ненужной, а совершенно оправданной, определенной характером персонажа, выведенного режиссером, — человека, теряющего свое место в обществе. Сам Феррери объяснял это так: «Человек — как знамя, символ, который уже утратил свое значение. Чтобы обновить его, надо уничтожить единственное, что ему остается: гордыню фаллоса».

Режиссер еще больше усложнил задачу для исполнителя главной мужской роли: почти во всех сценах он должен сниматься практически без одежды. Депардьё ловко выпутается из положения, посадив себя на «диету наоборот»: «Чтобы не показывать наготы, я растолстел. Это было нелегко, но мне хотелось, чтобы зрители видели не только плоть. В то же время, когда тело начинает мыслить, обретаешь свободу…»

Это чувство свободы француз, возможно, никогда бы не испытал без сердечного взаимопонимания, которое сразу же установилось между ним и Феррери. Депардьё может бесконечно говорить о том, как был очарован режиссером, чьи модернистские произведения уже тогда наложили глубокий отпечаток на итальянскую контркультуру: «Феррери — это заноза, поэт, большой гениальный младенец. Я называю поэтами тех, кто говорит образами: когда они произносят слова, их не только слышишь, но и видишь. Здесь он зашел так далеко, что с ума можно сойти. Это такой человек, с которым нельзя работать, не пытаясь стать таким же: между нами происходили странные вещи, мы словно слились воедино…»

Картина «Последняя женщина» еще до того, как получила в США «Золотой глобус», собрала во Франции и Италии целый букет восторженных отзывов. Восхищались и талантом режиссера, и великолепной игрой исполнителя главной роли. «Как дикий зверь, занимающий собой все пространство, Жерар Депардьё источает жизненную силу и мощь», — писала газета «Монд». «В этой трудной роли Жерар Депардьё выглядит совершенно естественно. Редкий актер смог бы не попасться в ловушки, избежать нелепости; решительно, Депардьё — самый главный монстр нашего кино после Бельмондо», — вторила «Журналь дю диманш».

Несмотря на хвалебные отзывы, Депардьё не понравилось это лестное сравнение. Через несколько лет после выхода фильма «Прощай, самец» того же Феррери он не откажет себе в удовольствии бросить камешек в огород своего «друга» Бельмондо: «Конечно, гораздо легче сняться в таком фильме, как “Кто есть кто”, чем в таком, как “Прощай, самец”… Я актер, и Жан-Поль Бельмондо — тоже актер, но у нас с ним разные ставки в игре… Легче забыть героя “Кто есть кто”, чем “Прощай, самец”…»