Жерар Депардьё

Желание разобраться в себе вызревало еще некоторое время, до того самого дня в 1985 году, когда Депардьё познакомился с третьим специалистом — Франсисом Пашем. Они нашли общий язык, поскольку Паш тоже причислял себя к школе Фрейда. «Это было невероятно. Благодаря ему я понял всё — если только можно всё понять. Во всяком случае, он дал мне возможность примириться с самим собой. Примириться с тем, что я есть, с тем, что есть во мне… А еще примириться с тем, что он называл нашей генеалогической памятью. Например, с тем фактом, что отец моей матери и мать моего отца спали вместе…» Отныне пациент учился трезво, не лукавя, вычленять свои неврозы, начиная с тех, которые, по его мнению, были связаны с его отношением к выпивке: «Психоанализ не делает тебя более стойким в невзгодах или более умным. Он просто помогает принимать тебя таким, каков ты есть».

Депардьё еще посещал Лакана, когда весной 1978 года принял предложение сниматься в новом фильме по сценарию, от которого, кстати говоря, несколькими месяцами ранее отказался. Сценарий был написан совместно Аленом Жессюа и Андре Рюэлланом, в нем шла речь о приключениях молодого врача, многие пациенты которого стали жертвами ночных нападений… сторожевых собак, натасканных на человека! Причина этого поступка вполне ясна: снимаясь в фильме, он сможет изжить страх, который все еще носит в себе. По крайней мере он на это надеялся.

Сообщив о своем решении режиссеру Алену Жессюа и продюсеру Лорану Мейниелю, Депардьё привел их в восторг. Оба знали, что этот актер скоро станет мегазвездой. Вся троица собралась в Риме, чтобы обсудить характер героя, которого предстояло сыграть Депардьё, — инструктора по служебному собаководству. Разговор велся в знаменитом кафе на Пьяцца делъ Пополо. Между Депардьё и Жессюа, снимавшим свой пятый фильм, тотчас возникла самая искренняя симпатия. Жессюа, проявивший себя в кино в нескольких ипостасях (режиссер, композитор, сценарист), снял, в частности, нашумевший фильм «Шоковая терапия» (1972) с Аленом Делоном и Анни Жирардо. Лионское злоключение Депардьё Жессюа принял тем более близко к сердцу, что сам прошел через подобное: попал в страшную автокатастрофу, после чего несколько лет не мог сесть за руль.

Совершенно естественным образом, чтобы войти в роль, режиссер предложил Депардьё поучаствовать в сеансах дрессировки под руководством Андре Ноэля, директора крупного собачьего питомника. Артист добросовестно ходил туда несколько раз вместе со своим другом Ги Маршаном, актером и певцом. Ноэль познакомил его с партнершей — сукой по кличке Лилит. «Жерар с собакой полюбили друг друга с первого взгляда», — вспоминает Жессюа, который все-таки приготовил дублера. Но Депардьё усомнился в целесообразности этой меры: «Тот парень надел толстенный защитный костюм, которым пользуются кинологи. Жессюа сказал: “Мотор!” Выпустили немецкую овчарку — пятьдесят кило мускулов. Дублер испугался и отвернул лицо в момент атаки; дубль был испорчен. Тогда я надел костюм вместо него и дублировал дублера. Чтобы победить свой страх. Собака вонзила зубы в нескольких сантиметрах от моей шеи, но я не дрогнул. “Стоп, снято!..”»

С этого момента все опасения режиссера по поводу исполнителя главной роли как будто улеглись. Но от Депардьё требовалось определенное мужество: «Страх не ушел. Тогда я взялся за самую страшную сцену нападения — с укусом в шею, разумеется, в полном защитном снаряжении. Сначала собака несется на тебя, как пушечное ядро. Потом видишь ее безумные глаза, устремленные прямо в твои, в нескольких сантиметрах от лица. Тогда нужно постараться удержать равновесие, чтобы собака не отцепилась и не попыталась укусить в другом месте. И сразу после этой сцены я освободился от страха!»

Этим избавлением актер, как он сам признает, был в большой степени обязан характеру отношений, которые установились у него с главной мохнатой героиней на протяжении всего периода съемок, проходивших в окрестностях Парижа Марн-ла-Валле, Торси — новых, только что выросших городах. «По сценарию мы должны были продемонстрировать отношения покоя, свободы, словно супружеская пара (сцена на реке. — Б. В), но с ней в самом деле произошло нечто волшебное, — рассказывает Депардьё. — Со стороны собаки это было очень трогательное отношение, такое же постоянное и чуткое внимание, с каким один человек может относиться к другому. В минуты расслабления, когда она на меня смотрела, мне удавалось почувствовать себя такой же собакой, как она. Такие странные отношения, когда то, что не высказано, и есть самое интересное, выводят игру на совершенно иной уровень. Так бывает во всех фильмах с участием животных или детей (в моем случае это младенец из “Последней женщины” и шимпанзе из “Прощай, самец”), к таким съемкам нельзя приступать, держа в голове четко выстроенную концепцию игры. Таких партнеров нельзя насиловать — наоборот, их нужно приручать».