Жермини Ласерте. Братья Земганно. Актриса Фостен

Однако теория «искусства для искусства» с самого начала таила в себе опасность реакционного перерождения. Трагическое одиночество честного художника в буржуазном мире она возводила в добродетель, в норму существования, закрывала выход к демократическим силам общества и слиянию с ними. С течением времени из нее все более выхолащивался тот относительно прогрессивный смысл, который заключался в ней первоначально; к концу XIX века она стала служить прямому оправданию социального равнодушия и даже воинствующего антидемократизма.

Гонкуры склонны были превращать искусство для себя в некий усладительный духовный опиум. Но они проявляли лишь некоторые признаки скольжения в сторону «чистого» эстетизма. Их произведения не утрачивают гуманистического содержания, и искусство для них — прежде всего вдохновенный, самоотверженный творческий труд, а не источник «комфорта» для «избранных». В их культе искусства выражается скорее своеобразный протест против пошлости и духовной скудости буржуа, которому, в сущности, недоступно чувство прекрасного. Гонкуры оплакивают в «Дневнике» упадок художественного ремесла, утонченные творения которого сменились в их время аляповатыми безвкусными украшениями буржуазных интерьеров. Вытеснение искусства индустрией, «американизация Франции» вызывает у них глубокую тоску, ибо изгоняет, по их мнению, из жизни поэтическое, художественное начало. Сетования Гонкуров по этому поводу во многом были наивны, но нельзя не признать, что Гонкуры заметили те действительные духовные утраты, которыми сопровождался капиталистический прогресс.

На протяжении 50-х — начала 60-х годов Гонкуры успели приобрести репутацию даровитых писателей и историков. Они входят в круг наиболее выдающихся представителей высокой литературы, собирающихся с 1862 года на «литературных обедах» у ресторатора Маньи. Здесь Гонкуры встречаются с Флобером, Готье, Сент-Бёвом, Тэном, Жорж Санд, знакомятся с посетившим один из обедов И. С. Тургеневым.