Жернова истории 3 (СИ)

– Откуда в наших директорах такой безудержный карьеризм? – негодовал он. – И добро бы они карьеру на реальных делах делали, но нет же! Нет! – взволнованно повторил Лазарь, заскочивший ко мне на работу из ЦКК. – Берут дутые обязательства, и хотят их выполнить путем самого беспардонного нажима на рабочих. Местные комитеты профсоюзов и наши временные контрольные комиссии на заводах пытаются одергивать таких горе-руководителей, а в ответ получают жуткую политическую демагогию. Их обвиняют в отсталости, топтании на месте, утрате перспектив социалистического строительства, в анархо-синдикализме и чёрт его знает в чем еще! – он нервно тряхнул своими пышными волосами. – Хуже всего то, что многие наши партийные комитеты и общественные организации поддаются нажиму, и позволяют использовать себя для пропаганды и проталкивания всякого рода нереальных, завышенных планов.

Признаю – меня посетила некоторая растерянность. Как бороться с такими массовыми настроениями, я не знал. А ведь вся эта демагогия сопровождалась растущим давлением на специалистов и хозяйственников, которые не обнаруживали желания принять участие в авантюристической гонке. Впрочем, они тоже не молчали. Ко мне на прием в ВСНХ еще три с лишним месяца назад, вскоре после партконференции, пришёл Яков Ильич Весник, которого я знал еще как вице-президента Амторга в Нью-Йорке. Сейчас же он, закончив руководство работами по строительству нефтепровода в Баку, заскочил в Москву по пути к новому месту работу – строительству прокатных цехов Магнитогорского металлургического комбината. Мы с ним поговорили по душам, в результате чего удалось протолкнуть в ближайший номер «Большевика» его статью, где он резко выступил против бюрократического авантюризма, ставящего в нелепое положение хозяйственников и специалистов.

«Сейчас же налицо именно безответственность командования; дискредитировать и снять с работы может с излишней легкостью и ВСНХ и РКИ и партия, профсоюз, местные организации, рабкор, сотоварищи, специалисты» – писал не без запальчивости Яков Ильич. – «Наконец, никто не мешает любому из указанных органов свалить свою вину на хозяйственников (в этом деле уже выработаны стандарты: например, когда план, проведенный вышестоящей организацией, на деле не оправдывается, то виноват всегда хозорган, хотя бы он в свое время возражал против плана)».

Сильнее всего негодовал Весник по поводу стремления зажать рот тем, кто проявлял действительную, а не показную инициативу в деле развития и совершенствования производства: «Особенно вредным недостатком в хозяйственнике считается излишняя инициатива и активность; когда этакие качества проявлены, то срыв работы хозяйственника, безответственные нападки на него и его уход от дела обеспечены; ведь в этих случаях второпях иногда мозоль отдавишь одному из многих стоящих по дороге или вообще нарушишь тишину и порядок; а у нас ведь выработана уже ужасная терминология чиновничьей мертвечины, засасывающей всякое живое дело, это – трафареты: „не сработался“, „бузит“, „склочник“».

Эти с болью написанные строки, продиктованные тревогой за судьбу развертывающегося социалистического строительства, Яков Ильич завершал недвусмысленным предостережением: «Надо торопиться с исправлением вышеуказанной обстановки, ибо чиновничья приспособляемость и вырождение активности растут на глазах».

Однако рубеж 1928 и 1929 года принес не только озабоченность и беспокойство. Обрадовала меня опубликованная в «Красной Звезде» речь наркомвоенмора Фрунзе на совещании политработников РККА и РККФ о советской военной доктрине Довольно значительную часть своей речи он посвятил критике, как он выразился, «облегченного подхода к классовой оценке военного противостояния СССР и империалистических держав». Он подчеркнул, что некоторые пропагандисты в армии опускаются до недопустимого упрощенчества, заявляя, что если империалисты развяжут войну против Советской Республики, рабочий класс в странах-агрессорах тут же поднимет восстание против своей буржуазии.

«Все вы знаете, какой была ситуация в 1914 году, когда империалисты начали мировую войну, – обратился он к высшему политсоставу вооруженных сил. – Ни о каких забастовках даже речь не шла. Не говоря уже о том, чтобы повернуть штыки против своего правительства. Понадобилось более трёх лет неслыханной бойни и революция в России, чтобы положение изменилось. Некоторые товарищи возражают на это, что война была империалистической со всех сторон, и выступать против своих капиталистов означало поддерживать капиталистов чужих. А вот если затеют войну против Советского Союза, то пролетариат, несомненно, выступит в поддержку первого в мире государства рабочих и крестьян. У таких товарищей, похоже, начисто отшибло память. Но я не поленюсь напомнить – в 1920 году, когда войска не царской России, а Советской Республики вступили на территорию Польши, нас встретило не восстание польского пролетариата, а националистический угар, захвативший не только крестьянство и мелкую буржуазию, но и большинство рабочих.