Жернова истории - часть 1

— Зря. Ей-богу, зря. — Видно, что Красин не на шутку расстроен. — В банке со здешними пауками вам не ужиться… — Он ненадолго замолчал, потом с горечью проговорил, тихо, почти под нос:

— Наше несчастье в том, что нам в нашем аппарате приходится работать с людьми, никогда больше полтинника в кармане не имевшими. Как только такой человек увидит сто рублей – обязательно положит в карман. А эти… большие ребята… пользуются такими проходимцами вовсю для собственной выгоды. — Леонид Борисович задумался, и после затянувшейся паузы обратился ко мне:

— Если категорически не хотите ехать за границу, найдите себе местечко здесь, но такое, где вы будете вдали от этой братии и, желательно, под чьим-нибудь прикрытием. Правда, зная ваш прямолинейный характер, сомневаюсь, что вы подобным прикрытием сумели обзавестись. Но в любом случае оставаться в наркомате не советую. Решительно не советую!

— А чего мне бояться? — возмущаюсь непритворно, потому что жду от Красина не нагнетания абстрактных страхов, а чего-то более конкретного.

— Да поймите же! — нарком (и, кстати, член ЦК) почти вспылил. — Вас не будут выживать столь прямолинейно, как этот дурак Гуковский в эстонском торгпредстве, который думал, что одного доноса в ВЧК будет достаточно, чтобы убрать вас со своей дороги. Нет, вам будут строить хитрые каверзы, гадить исподтишка, распускать слухи за вашей спиной, и, в конце концов, замарают в какой-нибудь грязной истории. О, эти могут! На это они очень даже способны! Тут деятели покрупнее калибром, чем те, с кем вы сталкивались прежде, и концы они прячут хитрее, чем хорошо вам известный Квятковский из АРКОСа, который, похоже, зарвался настолько, что песенка его спета… — Красин, похоже, исчерпал запас своих эмоций и с усталым видом умолк, уставившись куда-то в одну точку. Однако, не дав мне вставить слово, он вновь заговорил:

— У вас есть две, много – три недели. Пока я здесь, они вряд ли учудят что-то серьезное. Но самое позднее к началу декабря мне нужно снова быть во Франции, а в мое отсутствие их уже ничто не будет сдерживать. И учтите, я даже толком не догадываюсь, кто же именно из них первым решится ударить вас в спину, и какую поддержку притом сумеет привлечь. Слишком уж обширные у каждого из них связи. — Теперь красинский вопросительный взгляд, в упор уставленный на меня, требовательно ждал какого-то ответа.

Ну, что же, если перевести всю эту дипломатию на простой человеческий язык, то Леонид Борисович предупреждает, что мои недруги не успокоятся, пока не вышвырнут меня из наркомата, желательно – с позором, а сам он умывает руки. Что же делать? Наплевать, и начать войну на измор – кто кого пересидит? Дураку ясно, что они – меня, просто потому, что у них возможности больше. А героически погибнуть, запутавшись в сетях бюрократических интриг, мне как-то не улыбается. Значит, придется последовать совету своего наркома и спасаться бегством. Предложения мне вроде бы делались…

— Ладно, Леонид Борисович, полагаю, вы поопытнее меня в делах такого рода, и лучше чуете, куда наверху ветер дует. Напишу заявление по собственному желанию. — С этими моими словами на лице Красина недвусмысленно проступает облегчение. — Две недели отработаю, передам дела, и избавлю наркомат от нового издания "Титаномахии".

Тут же, не откладывая, беру чистый лист бумаги из небольшой стопки на столе, вынимаю ручку из чернильного прибора и аккуратно вывожу прошение об отставке.

Хватило одной недели, чтобы понять – от участи безработного, мне, может быть, и удастся избавиться, но лишь ценой превращения в мелкого канцеляриста. И то не факт.

Котовский прямо сказал – был бы ты военный, было бы полегче. Но все равно, никаких свободных ставок в Управлении снабжения РККА сейчас нет. Может быть, будет какая-то разовая работа, если удастся пристроить меня в очередную комиссию по закупкам. А самое большее, на что можно рассчитывать – что, возможно, освободится место рядового сотрудника или переводчика в одном из инженерных отделов Берлинского или Римского торгпредства. Большая радость! Красин вон итальянское торгпредство возглавить предлагал – но ведь из-за границы мои замыслы реализовать будет практически невозможно.

Пойти к Трилиссеру? Помнится, в прошлую нашу встречу он был прямо-таки преисполнен красноречия, горя желанием заполучить меня к себе… в качестве внештатного консультанта. То есть без ставки и, соответственно, без зарплаты. Так, что-нибудь из своих фондов обещал подкидывать время от времени. Да и сама мысль устроиться к нему пришла мне в голову скорее от отчаяния, — не сразу сообразил, что в этом случае сам суну голову в пасть, ибо над Трилиссером начальник кто? Правильно, Ягода. А оно мне надо?

Все, что смог пообещать мне Михаил Евграфович Лагутин – время от времени снабжать меня работенкой по переводу документов или составлению обзоров иностранной прессы для Исполкома Коминтерна.

Разговор с Лазарем Шацкиным тоже особых результатов не дал. Он сейчас формально никаких руководящих постов не занимал – учился. Совет он мне, впрочем, дал: