Жертва

Я поднял с пола бутылку и разочарованно вздохнул: дна была пуста. Я с сожалением поставил ее на столик и сказал:

— Надо убрать тело.

Я подхватил жертву алкоголя под мышки и потащил в спальню.

«Интересно, кто тяжелее: мертвый или мертвецки пьяный?»

Потом я спросил Кенди, куда пристроить «старикашечку». Она наполеоновским жестом указала на кровать. Я с трудом смог отвести взгляд от ее фигуры в прозрачном бюстгальтере и таких же эфемерных трусиках. Кое-как мы взгромоздили Корниша на кровать.

Я заботливо подоткнул одеяло, оставив снаружи лишь то, что находилось выше носа, — на тот случай, если производитель корсетов решит усладить публику мелодичным храпом.

— Мне пришла в голову отличная идея, куда можно спрятать выпивку, — весело сказал я, выходя вслед за Кенди из спальни.

— Что касается меня, то я чувствую новый приступ головной боли, — простонала она. — Скорее к медицинскому шкафчику! — с этими словами Кенди устремилась к бару, достала новую бутылку и пару стаканов.

— Вы очень любезны, сестрица, — с чувством сказал я, когда она вручила мне наполненный до краев стакан. — Должен заметить, что мне очень нравится новая форма медперсонала в вашем санатории или, может, это клиника? Вам чрезвычайно идет эта форма, кроме того, она гораздо дешевле формы сиделок из монастыря Святой Барбары.

Кенди некоторое время сидела молча, закрыв глаза.

— Эл, — наконец пробормотала она, — я уже не способна по достоинству оценить остроумный диалог. Сейчас у меня два желания — пить и любить.

— Я вполне могу составить вам компанию и в том, и в другом, — любезно предложил я.

— Я знаю, — проворковала Кенди. — Почему бы тебе не выключить свет и не снять галстук. А я переберусь на кушетку.

Она залпом проглотила виски и направилась к кушетке. На полпути она остановилась и взглянула на меня.

— И брюки тоже!

— Кенди, ты сторонница метода исключения? — поинтересовался я.

— Скорее, метода совращения, — лениво пробормотала Кенди. — Не все ли равно, как это называется. — Она устроилась на кушетке.

— Ты умная девочка.

— Черт возьми, меньше всего я хотела бы услышать сейчас именно эти слова! — возмутилась она. — Если ты предпочитаешь захватить с собой молитвенник, скажи об этом прямо. Я тогда разыщу свое вязанье.

— Я пошутил, — сказал я смиренно. — Честное слово, пошутил.

Чтобы доказать это, я выключил свет. Потом развязал галстук, бросил его на пол и стал на ощупь пробираться к кушетке. Кенди ухватила меня за руку, притянула к себе и прижалась всем телом. Наши губы встретились, и я ощутил дрожь нетерпения, сотрясавшую ее восхитительное тело.

Домой я вернулся только к утру, в половине пятого, и проспал до одиннадцати часов. Десять минут под ледяными струями и пара чашек крепкого кофе несколько улучшили мое самочувствие. Я побрился, оделся, закурил первую на сегодня сигарету и зашелся в ритуальном утреннем кашле. Откашлявшись, я вспомнил о Кенди. Интересно, она все еще на Баннистер-стрит? По-прежнему пытается спасти Корниша от головной боли и опасностей в виде бутылок и корсетов', подстерегающих несчастного?

Я нашел в телефонной книге номер Корниша и позвонил. После четвертого звонка трубку сняли.

— Алло, — раздался энергичный голос.

— Привет, Калвин, — весело поприветствовал я. — Ну как, вы уже приняли новое лекарство?

— Что за черт? О чем вы говорите? — фыркнул он. — Что за дурацкие шутки?

— Извините, ошибся номером. — Я быстро бросил трубку на рычаг.

Потом я решил позвонить в рекламное бюро, где Кенди имела привычку умирать от скуки. В трубке послышалось:

— Офис фирмы «Монтелло и К°».

Звук знакомого, чуть хрипловатого голоса сразу улучшил мое настроение.

— Кенди, — пробормотал я, — птичка моя, я только что позвонил твоему «старикашечке». Я думал, ты все еще дежуришь около него.

— Я собиралась позвонить тебе, дорогой, — хихикнула она. — Представь себе, он проснулся утром свежим, как маргаритка, и совсем не помнил, что с ним произошло. Он даже не помнит, как замахнулся на тебя и стукнулся головой о кровать. Он совершенно ничего не помнит.

— По-моему, он в полном порядке.

— Поэтому я решила вернуться к роли деловой девушки и очень этому рада.

— Отлично! Я всего лишь хотел узнать, как твои дела.

— Чудесно, счастье мое, — промурлыкала Кенди. — Я уже многие месяцы не чувствовала себя так великолепно. С виски или без него — ты самое лучшее лекарство, которое я когда-либо принимала.

— Благодарю. Когда мы увидимся снова?

— Трудно сказать, золотко. Старикашечка снова в форме, а ты знаешь, что это он раздает бриллианты и норковые шубки. Подожди, пока я тебе позвоню, Эл.

Девушке нужно вести себя осмотрительно. А сейчас нам надо проститься. Кто-то сюда идет.

— Наверно, это норка в волчьей шкуре с бриллиантами вместо зубов, — прорычал я и бросил трубку.

Без четверти час я вошел в здание Объединенной страховой компании. Меня провели в кабинет Мосса.

Он поприветствовал меня сердитым мычанием.

— Привет, — ответил я и, не дожидаясь приглашения, уселся в кресло.

— Что вам нужно? — спросил Мосс.

Я одарил его фирменной уилеровской улыбкой. Она его нисколько не тронула.