Жертва без лица

Она поговорила с Рагнаром Пальмом, ответственным за СИЗО, и объяснила ситуацию. Он мог предложить ей только две свободных камеры, которых максимум хватит для четырех из девяти. Общая камера подошла бы идеально, но, насколько она знала, таких в Швеции нет. Зато Пальм предложил ей отгородить часть общего помещения для заключенных. Туда без проблем можно поставить десять кроватей. К тому же у них будет доступ к телевизионной комнате, кухне и небольшой библиотеке, что поможет им не чувствовать себя в тюрьме.

Лилья и Утес вызвались обзвонить всех и проинформировать, и она воспользовалась возможностью отдохнуть. Что-то подсказывало ей, что это последний шанс. К сожалению, ее мысли отказывались взять паузу. Они словно нажимали на газ, когда она пыталась тормозить.

Мысли кружились вокруг Ингелы Плугхед. Хрупкая маленькая женщина, которая чувствовала себя далеко не лучшим образом и не хотела с ней ехать. Пыталась отказаться. Но она предпочла не слушать. Ни Ингелу Плухгед, ни врача. Вместо этого толкала Ингелу вперед, как только могла, и была уверена в том, что рядом с железной дорогой к той вернулась память. Звук поезда осветил ее подсознание. Осветил тьму сильным оранжевым светом.

Тувессон почувствовала, как начинает покрываться потом под солнцем. Как теплые лучи греют ее тело, а пульс бьется и колотится от всего оранжевого. Она любила тепло и никак не могла насладиться им вдоволь. Тридцать пять градусов, шезлонг и звук волн, бьющихся о берег на Ко Чанге. Лучше и быть не может. Как только у нее появятся средства, она закроет лавочку и навсегда оставит позади скандинавскую тьму. Она не знала, где состарится. Знала только, что если у нее будет хорошая еда и хороший климат, это не играет большой роли.

Но Стена ей никогда не удастся сдвинуть с места. Он словно хмурая рыба-луна, которая отказывается от всего. Она сделала еще глоток прямо из бутылки, и ей стало трудно фокусировать взгляд. Но она видит, как он идет к ней. Проклятый черт… Имеет наглость требовать, чтобы она оставила бутылку. Бутылку ей дал кто надо. Она закричала, как сильно она его ненавидит, и швырнула бутылку, которая разбилась вдребезги о стену. Он подошел и попытался ее остановить, и она ударила его бутылкой и услышала, как бутылка разбилась, но все равно продолжала бить…

Сигнал мобильного, наконец, прорвался сквозь крепкий сон и заставил Тувессон понять, что она находится отнюдь не на пляже в Таиланде и не дома на кухне со Стеном, а лежит в офисе на диване.

– Ты так долго не подходила. Спала? – спросил Муландер на другом конце.

– Нет. Привет, Ингвар. Что-нибудь нашел?

– Кое-что. Но ничего, что представляет для нас интерес.

Тувессон села на диване.

– Уверен?

– Астрид…

– Да, но… Ты в том доме?

– Ты же сказала самый крайний слева от калитки? И на двери написано «Молот войны».

– Точно. Но я уверена, что видела скальпель.

– Ты его видела. Только он используется не для удаления маток, а для того, чтобы конструировать и модифицировать фигуры в игре Вархаммер[50]

.

– Вархаммер? А что это такое?

– Игра номер один у умников. Но у тебя две лишних груди и слишком маленький пенис, чтобы понять, а более подробное объяснение заставит мобильного оператора отказаться от своего безлимитного тарифа, так что мы обсудим это в другой раз.

– А ты осмотрел весь дом?

Она услышала тяжелый вздох на другом конце.

– Он не такой уж большой.

– Тогда другие. Другие дома?

– Ордер выписан только на обыск этого дома. Тебе придется снова говорить с Хегсель.

– Точно… Черт.

– Кстати, а Лилья успела проверить реестр?

– Что? Какой реестр?

Она услышала, как он опять вздохнул.

– Я нашел в машине отпечатки и послал ей мейл с просьбой проверить их по реестру.

– Думаю, она еще не успела прочесть свои мейлы. Мы кое-куда сходили, а теперь она с Утесом обзванивает…

– О’кей, но проконтролируй, чтобы она сразу же прочла почту. Сейчас пойду посплю несколько часов.

– Но подожди, что за отпечатки?

– В письме все написано. Спокойной ночи.

Раздался щелчок, и Тувессон посмотрела на мобильный. Ее удивило, что Муландер прервал разговор на полуслове. Она много раз сталкивалась с тем, что люди резко кладут трубку, но Муландер никогда так не делал. Она вышла из кабинета и пошла к Лилье. От сильных ламп дневного света в коридоре зажмурила глаза. Лилья сидела на матрасе в своей комнате и говорила по телефону.

– О’кей, хорошо… Сейчас я не могу ответить, но я перезвоню, как только узнаю больше. Главное, чтобы мы могли до тебя дозвониться по этому номеру. – Она положила трубку и посмотрела на Тувессон.

– До скольких ты дозвонилась?

Лилья подняла два пальца.

– Только до двух?

Лилья кивнула.

– Яфаар Умар и Сеселия Хольм не отвечают, и я как раз собиралась звонить Стефану Мунте. Но Никлас Бекстрем и Хелен Нахманссон уже все знают. Как дела у Утеса?

– Понятия не имею. Но я только что говорила с Муландером. Он послал тебе важный мейл.

Лилья посмотрела вопросительно, встала с матраса, подошла к заваленному письменному столу и включила компьютер.