Жертва Гименея

– А Максим Михайлович был намного моложе! – не согласилась Аллочка.

– Конечно, Максим помоложе был, но ненамного.

Глава 6

Хоть разорвись!

Аллочка с Гутей шли домой пешком. Потому что надо было как-то уложить всю информацию в голове. Но укладывать не получалось – сестры просто не могли рты закрыть, так их переполняло услышанное.

– Гуть, ты поняла, как они ко мне все относились, а? Заметила? – злилась Аллочка.

– Ой, как уж они относились? Как к лабораторной мыши, – кривилась Гутя. – Он на тебе опыты ставил, а ты млела, дурочка. Надо же – пальтишко подарил. Да он тебе за все труды квартиру должен был купить.

– Да ты-то и пальтишко отобрала. Не разрешила. Я за него, за пальтишко это да за платьице, столько работала, оказывается, а ты… Гуть, я что думаю – а наследство-то у Родионова и в самом деле не маленькое. Я одну только его квартиру видела в элитном доме, там – у-у-у! По всем законам, все это мне должно перейти. Потому что я ведь почти законная, как ее, ну, почти вдова получаюсь.

– Ой, Аллочка, – поморщилась Гутя. – И как же ты любишь делить шкуру неубитого медведя!

– Какого же не убитого? Какого тебе еще медведя надо? Нет, ты мне просто завидуешь.

И все же поссориться с сестрой всерьез Аллочка не осмелилась: у той на сегодняшний вечер еще был запланирован вечер со счастливцами, кому за тридцать. И как бы Гутя ни выворачивалась, Аллочка для себя решила, что она должна там присутствовать, всенепременно.

– Аллочка, ты даже не собирайся, – то и дело говорила ей сестра, бегая по комнате. – Ты мне только все испортишь.

– Я не могу испортить, я – твой добрый талисман, твоя муза, твоя… да я даже науку вперед двигаю, а уж твой-то клуб знаешь как вперед двину! И потом, мне надо показаться народу в новом пальто.

Конечно, Гуте не удалось отцепиться от сестрицы. И, разумеется, Аллочка лезла во все конкурсы, во все игры и захватывала партнерами на танец самых молоденьких кавалеров.

– Ты же вроде как на взрослых перекинулась, – шипела ей разгневанная Гутя.

– Да ну их! Ты же слышала, что Абрикосов говорил – с годами только вино лучше делается, а все мужские и просто человеческие органы как раз отказывают. Мне уже надоело во вдовах ходить.

– Не больно много-то и прошлась, – скривилась Гутя. – Могла бы хоть сорок дней дома посидеть, покручиниться.

– Бабий век – короткий, – тяжко вздохнула Аллочка, – пока эти сорок дней просидишь дома, холостых и вовсе никого не останется, а так… Гуть, посмотри, какой славный, вон тот, а? Как его зовут? Ну что ты глаза пялишь! Может быть, у меня скоро столько денег окажется, что я таких мальчиков буду целыми отрядами покупать.

– Боже мой, – тяжко вздохнула Гутя. – Пора привозить отца, пусть он тебя вразумит ремешком, да нет, пусть уж вожжами, стоит ли из-за ремешка ехать?

Молодые кавалеры своим вниманием Аллочку не баловали, даже не помогло ни пальто, ни многообещающий взгляд, и домой она возвращалась в настроении убитом.

– Ну, наконец-то. А мы так волновались, – воскликнул Фома, открывая двери. – Мы с Варькой уже головы сломали – куда это наши маменьки подевались?

– Ой, ну что ты врешь? Сломали они, сами весь вечер трезвонили, порадоваться нам не давали, а туда же, волновались они, – излила на них свое плохое настроение Аллочка.

– Да! Волновались, – упрямо бурчал Фома. – Потому что убийца еще не найден, гуляет на свободе.

– И ужин не приготовлен, – подсказала Варька. – А кушать хочется. А я после работы не успела в магазин забежать.

– Я, доченька, тоже на работе была, – важно подняла голову Гутя.

– А у меня тоже – работы завались! – важно сообщила Аллочка. – Сегодня на свою фирму ездила посмотреть, слабенькая какая-то фирмочка, и работничков всего двое. Надо подумать, как расширяться.

И Фома и Варька смотрели на тетку, раскрыв рты. Но Гутя махнула рукой.

– Ой! Да не слушайте вы ее, она уже не знает, куда наследство денет. Варя, так у нас же пельмени есть. Что же ты? Надо было отварить. Фома! Ты будешь пельмени или сосиски?

– Гутя! Мне тоже штук пять сосисочек отвари, а? – умирающим голосом проговорила Аллочка и добавила: – Не буду сегодня на ночь наедаться.

И все же – наелась. Когда перед Аллочкой оказывалось блюдо с сосисками, она уже не помнила, какое время суток. Просто ела, пока не показывалось дно посуды.

– Мам, что там с Трофимовой? – спросила за столом Варька. – Фома переживает.

– Точно, – заталкивая в рот сосиску, пожаловался тот. – Мне так неуютно, хоть никто ничего не говорит, а мне все кажется, что пациенты на меня и смотрят по-другому, и очередь у меня поменьше, и даже лица какими-то недобрыми кажутся. Скорее бы все встало на свои места.

Гутя примолкла. Она сегодня хотела позвонить Наумчику, тому парню, с которым часто встречалась Трофимова Вероника Семеновна. Но так случилось, что она пробйгала с Аллочкой по всяким «Сиреневым туманам», потом еще по своей работе, а вот позвонить забыла. И сейчас уже поздно. А Фома переживает. Как в ресторан сходить, так без проблем, а как зятю преступника искать, так…