Жертва первой ошибки

Видение оказалось таким ярким, что Федор, сев за руль, чуть не увидел в зеркале заднего вида две белокурые головки. Почему белокурые? Он – брюнет, Глаша – темно-русая…

– Я ведь женат, Глаша, – сказал он.

Она улыбнулась, показав глазами на его широкое обручальное кольцо:

– Я вижу.

– И не смогу развестись.

– Мы видимся второй раз в жизни, да я и не спрашивала о ваших жизненных планах.

– Вот так, Глашенька… А вы замужем?

– Нет, и пока не собираюсь.

– Да? А почему?

Она пожала плечами.

Федор чуть сбросил газ. Они уже въехали в черту города, и совсем скоро за серой громадой кораблестроительного института, похожего на лайнер, покажется Глашин дом.

Расставаться с девушкой не хотелось, и вообще казалось абсурдным покидать свое родное, теплое…

– И все же? – спросил он, кажется, довольно сварливо.

– Как сказать… Много работы.

– Некогда, что ли?

– Получается так. Не хочу хвастаться, но старшие товарищи говорят, что я могу многого добиться, а в хирургии для этого требуется вся жизнь. Ни на что другое уже не остается.

Федор повернул на Глашину улицу.

– Вы помните? – удивилась девушка.

– Конечно! Слушайте, Глаша, а зачем же вы выбрали такую профессию?

– Какую?

– Мужскую.

– Мне было интересно.

– И вы сознательно пожертвовали семейным счастьем, что ли?

Глаша снова засмеялась:

– Особого выбора у меня, можно сказать, и не было.

– Почему?

– Я как-то не пользовалась успехом у молодых людей.

Федор хотел сказать какой-нибудь дежурный комплимент, но промолчал.

Проехав мимо двора, где на детской площадке гомонила компания подростков, он остановил машину возле парадной девушки.

– Ну вот, Глашенька, приехали… Так не хочется вас отпускать.

– Да?

– Да. Посидим немножко?

– Хорошо.

Федор взял ее руку в свои. Маленькая крепкая кисть с коротко обрезанными ногтями без всякого лака, на тыльной стороне кожа немного шершавая.

– Я все время о вас думал.

– И я.

– Правда?

Глаша кивнула.

– Так давайте снова увидимся?

Глаша улыбнулась:

– Федор, я согласилась встретиться с вами, только чтобы понять, что вы просто посторонний мужик из самолета, и все.

– И я ровно для того же самого.

– И как?

Федор отрицательно покачал головой.

– Аналогично. Поэтому лучше не надо. Это как рак, лучше вырезать на ранней стадии.

Федор выпустил ее руку, быстро вышел из машины и помог Глаше.

– До квартиры провожу?

Она кивнула.

В парадной снова было пусто, темно и гулко. Кнопку вызова лифта дочерна оплавила чья-то услужливая рука, а о том, что там внутри, Федор не хотел даже думать, поэтому они с Глашей стали подниматься по лестнице.

– Как не хочется расставаться с вами, Глаша, – сказал он в спину девушке.

– Мне тоже, но надо перетерпеть.

– Надо.

Она остановилась возле своей двери и обернулась к Федору. Ключи из сумки не доставала.

– Вы боитесь, что я войду у вас на плечах?

– Что?

– Втолкну вас в квартиру, когда вы откроете.

– Ах это… Нет, я боюсь, что сама позову вас к себе.

– А вы?

– Не позову.

– Понятно. Что ж, давайте прощаться.

Глаша улыбнулась, и Федор затосковал.

– Так странно. Никогда не верил в любовь с первого взгляда…

– Я тоже.

– Все, ухожу.

Федор хотел поцеловать ей руку, взял, поднес к губам. От пальцев чуть слышно пахло какой-то химией, и это неожиданно остро напомнило ему детство.

Он приложил мягкую ладонь к своей щеке, Глаша шагнула ближе, и через секунду они уже целовались.

Федор отступил первый. Еле выговорил:

– Прощайте, Глаша, – и быстро, не оглядываясь, спустился вниз.

В машине он долго сидел, не мог прийти в себя. Думал, что сейчас Глаша увидит в окно, что он не уезжает, и спустится к нему, и не понимал, ждет этого или боится.

Она забыла цветы. Федор положил их на поребрик и уехал.

Федор был умный человек и не позволял подростковым эмоциям захватить свой разум только на том основании, что они опоздали лет на тридцать. Он слишком многого добился, чтобы теперь пустить все под откос ради… Да и черт его знает, ради чего, ведь смешно говорить о любви к женщине, которую видел два раза в жизни! Да, Глаша умненькая, милая, серьезная девушка, но это просто так совпало, что в момент, когда он сел рядом с нею в самолете, его настигла гормональная буря. Многие мужики в его года творят черт знает что, потому что принимают начало старения за великие чувства, но он такой ошибки не допустит, а будет угасать как мужчина, спокойно и с достоинством.

Судьба будто толкает его под руку, Федя-Федя, многого у тебя не случилось в свое время, так возьми теперь! Любовь, романтику, нежность хотя бы попробуй, пока жив, а то потом будет совсем поздно.

Нет, спасибо, не нужно.

Он сделал прекрасную карьеру и скоро поднимется еще на одну ступень выше, у него образцово-показательная семья… Правда, жена холодная и равнодушная женщина, а дочь – истеричка, да к тому же не родная, но об этом последнем обстоятельстве никому не известно. Внешне они выглядят идеальной ячейкой общества.

Вечером они с женой ложились в супружескую кровать, самую широкую из тех, которые можно было купить, так что между ними оставалось еще много свободного места.