Жертва первой ошибки

Он не мог не понимать, что своим экстравагантным поступком настроит против себя всех сколько-нибудь значительных людей в городе, и все равно сделал это – потому что альтернатива была еще страшнее.

Если бы новые хозяева нашли у себя на участке что-то, похожее на человеческие останки, то Башмачникова тут же взяли бы в оборот.

Логично.

И по времени совпадает. Примерно, грубо, но все-таки… Федор не вникал в подробности этого запутанного дела, больше того, сознательно его сторонился, имея смутное ощущение, что Михаил Семенович тут же попробует его припрячь, если уловит хоть малейший проблеск интереса с его стороны, между тем Федору в принципе не хотелось разбираться в хитросплетениях гражданского процесса, ну и настраивать против себя Тумановых тоже было не с руки. Поэтому он не знал, кто кем кому приходится и каким образом Башмачников воцарился на участке, но много раз слыхивал возмущенные вопли на тему, что вот я пятнадцать лет тут жил, работал, обустраивал, вкладывал, а теперь что ж?

Итак, участок был в распоряжении Башмачникова в течение последних пятнадцати лет, и именно в этот промежуток убийств, идентичных по почерку той серии, которую расследовал Федор сам, нигде не зарегистрировано. Девушки пропадать пропадали, но первая девушка с характерными следами удушения была обнаружена только вскоре после того, как Михаил Семенович был изгнан со своего участка!

Доехали до телефонного автомата. Татьяна подала ему трубку, Федор продиктовал номер, Татьяна прокрутила цифры на металлическом диске.

В трубке долго раздавались щелчки и шорох – не соединяли, потом пошли длинные гудки, и Федору было тошно от своей догадки.

Он попытался вспомнить обстоятельства того своего давнего дела. Нет, ничего, никакой зацепки, которую бы теперь можно было привязать к Башмачникову.

В сущности, вся его система доказательств – не более чем глупые догадки человека с ушибом мозга. Не получится ли так, что из-за него снова пострадает невиновный, а настоящий маньяк останется на свободе?

Федор почти обрадовался, что никто не берет трубку и можно ехать в палату, чтобы все взвесить и обдумать, но тут раздался щелчок соединения.

– Приезжай, – сказал Федор, – я, кажется, знаю, кто убийца.

⁂

Ирина завороженно смотрела, как Гортензия Андреевна складывает салфетки в виде тиар, попробовала сама, но ничего не вышло. Посуда на столе задребезжала – это в коридоре промчался Зейда с Егором под мышкой. Оба заливисто хохотали.

– Предупреждаю тебя, Витя, – процедила Ирина ребятам вслед, – если ребенок сейчас разгорячится и простудится, на больничном с ним будешь сидеть ты.

– Та будь ласка! Все одно я без научника, сирота, – захохотал Зейда и скрылся в комнате.

Женщины переглянулись.

– Все-таки, как хорошо, когда можно больше никого не подозревать, – сказала Ирина.

– Так что он, признался?

– Конечно. Теперь надеется, что его признают невменяемым.

Гортензия Андреевна фыркнула:

– Не признают, среди его коллег он один такой выродок. А вам уже сообщили, Ирочка, чем он опаивал несчастных девушек?

– В том и дело, что ничем! – всплеснула руками Ирина. – Башмачников находил своих старых пациенток, предлагал встретиться – якобы ему надо для научной работы, а потом убалтывал до того, что они сами соглашались, чтобы он их задушил.

– Не поняла… – нахмурилась Гортензия Андреевна. – Как нормальный человек может согласиться на такое?

– Башмачников специально выбирал девушек с тяжелыми неврозами, акцентуациями личности, в общем, не психически больных, но что-то близко к этому, и внушал, что они избавятся от страданий и тревог, если переживут кратковременную гипоксию.

– И эти дуры соглашались? Прости господи, конечно.

– Как ни странно, да. Они ведь верили Башмачникову, он же был такой добрый, так прекрасно их понимал, так хотел помочь… Это только последняя девушка послала его подальше, но все равно пришлось ее убить, потому что иначе она на него заявила бы в милицию. Ведь эта девушка знала, кто он такой.

– Все-таки он, конечно, сумасшедший…

– Но вменяемый. Окончательно это нам Витя пусть скажет, когда закончит свое исследование, потому что инициатива-то прекрасная, несмотря на то, что Башмачников ее придумал, только чтобы следить за ходом следствия.

Гортензия Андреевна сложила последнюю салфетку и заметила, что поговорка «нет худа без добра» исключительно верна.

– А вы говорите, интуиции не существует, – улыбнулась Ирина, – хотя вы вычислили Башмачникова еще в середине лета, помните?

– Ох, Ирочка, не напоминайте лучше! Это же азы оперативной работы – когда люди дают противоположные показания, первым делом надо проверить, кто из них лжет. Если бы я сразу задала себе вопрос, с какой целью Михаил Семенович утверждает, что Витя сам выбрал такую скользкую тему для диссертации, возможно, третьей жертвы удалось бы избежать. Но я, точно Зиночка из прекрасного фильма «Иван Васильевич меняет профессию», подумала: «Не может же он каждую минуту врать?» – и решила, что тут имеет место обычное недопонимание. Непростительная ошибка с моей стороны.