Жертвоприношение

Когда разогнали овец по загонам,и пятились тени, чернея, к углам,и лисы насытились лаем и стоном,и шел звездопад за невидимым склоном,очнулся в шатре праотец Авраам.Всё умерло: запахи, пастбища, реки,безмолвное время упало к ногам,созвездья подняли дырявые веки,один только слух обитал в человеке,и Голос нездешний возник: “Авраам!”Заблеял баран, заскулила собака,метнулась полевка из тесной норы.И вздрогнул родитель от Божьего знака:«Очнись, и пожертвуй Мне сына Ицхакана каменном пике алтарной горы».Он сына окликнул и без промедленьяпромолвил Ицхаку: “Со мною пойдёшь,и мы совершим с тобой богослуженье”.На отрока вскинул вязанку поленьев,и в руки взял факел и жертвенный нож.И двинулись оба неторной тропою:отец впереди, а Ицхак позади,и скрылись за склоном – стопа за стопою —и шли по долине, и перед собоюглагол услыхал Авраам: «Погоди!»И вскинул глаза Авраам на дорогу,и путника встретил взыскующий взгляд:

“Куда ты?”“Молиться единому Богу”.«Назад возвращайся, к родному порогу!Назад, Авраам, возвращайся назад!”“Изыдь, Сатана!”“Авраам, неужелиВсеблагий бы требовал жертвы такой?!И сердце, и ум в тебе осатанели,ужели и вправду ты вздумал на делесвой род оборвать богохульной рукой?!”И странный был облик у странника: словносовсем незнакомый, и будто родной,и в лике зеркальном его и бескровномвесь мир отразился и сыном, и овном,и Богом, и ангелом, и Сатаной.И сын к роднику наклонился напиться,и ключ окаймил его слёзным венцом —ягнячья мордашка светлела в криницеи голос журчал из хрустальной водицы:“Куда ты спешишь поутру за отцом?”“Молиться!» – видению отрок ответил.И дрожью вокруг отозвались кусты.И агнец шепнул: “А на этом ли свете?Ты знаешь, что ты у отца на примете,и жертвенный агнец не кто-то, а ты?!”И странный был облик животного: словносовсем незнакомый, и будто родной,и в лике зеркальном его и бескровном

весь мир отразился и жертвенным овном,и Богом, и ангелом, и Сатаной.И сын обратился к отцу: «А кого жепожертвуем Богу в назначенный срок?”И тот отвернулся: “Нет жертвы дороже,но ведать об этом до срока негоже,Господь себе жертву усмотрит, сынок”.Уже наливалась гора желтизноюи вольные тени пошли по горам,и веяло в лица прохладой ночною,и оба на гору взошли под луною,и жертвенник стал возводить Авраам.И молвил отец обреченному сыну:“О, если б Всевышний натешился мной!Потребен безгрешный Ему и безвинный,нам избранность в дар предлагает Единыйединственной, неоспоримой ценой.Но ты предо мною и Богом свободен,и долю свободно свою выбирай.Коль жертвенный жребий тебе неугоден —живи и владычествуй в нашем народе,будь мне утешеньем сердечным, но знай:наш род среди многих племён и народовисчезнет безродной пылинкой в пыли,пускай не сейчас – через многие годысгорит, как трава, испарится, как воды.Мы наше избранье сберечь не смогли.

Но если решишься пойти на закланье,то семя моё – умирающий злак —покроется плотью, оденется тканью,вновь сына Господь мне пошлёт в оправданье,и я нареку его снова Ицхак”…И лезвие к Богу неспешной дугоювзошло, и, набрав над плечом высоту,сходило на сына дорогой крутою,пока Авраам под привычной рукоюне шею почувствовал, а пустоту.Над щуплой, цыплячьей сыновней гортаньюзастрял обагрённый восходом клинок.И в узком, невидимом оку зиянье —меж горлом и лезвием – плыло сиянье,и нож превозмочь промежуток не мог.И взгляд патриарха, родителя, мужа —затмился – и умер, прозрел – и воскреснелепо, беспомощно и неуклюже,как будто случайно, как будто бы вчужеуткнулся в пустыню прозрачных небес:“Я сына в душе пожалел!.. Всё пропало!..Что я натворил, вероломный дурак!Отныне Господь объявил нам опалу!И честь, и величие нам не пристало!..А может…Сыночек! Родимый! Ицхак!Давай Милосерду докажем на деле,что слабость невольная – временный срам!”И нож подхватил, и воздел на пределе

отчаянья…корни ногтей побелели…Но ангел открылся: “Не смей, Авраам!”И странный был облик у ангела: словносовсем незнакомый, и будто родной,и шел к Аврааму он с ликом бескровным,и шел к Аврааму он с жертвенным овном,и ангел был Саррой – законной женой…Ужели и впрямь отменилась кончина,и небо довольно таким платежом,и нас вдохновляет веками картина,где видит родитель под лезвием – сына,и ангела – сын над отцовским ножом?И с радостью нам повторяет преданьеседого сюжета лихой поворот……Но если пошел Авраам на закланье,восприняв без спора Господне заданье,то, значит, он сына убил наперед.И Бог приговор свой не переиначит,не мучают Бога кошмарные сны,и срок наш земной – от заклания сдача,и каждого жертвой Всевышний назначитза горечь Своей изначальной вины.И слово Господне, и букву Законажена не исправит по воле своей.Не ведает Бог материнского лона.И матери вечно несут отрешенноВсевышнему пепел своих сыновей.