Жертвуя счастьем

— Похоже, с того момента, как только появился на свет. Но если ты имеешь в виду первые членораздельные слова, то наш сын произнес их, когда ему было месяцев девять. Точнее сказать не могу.

— Николас — замечательный ребенок, — после небольшой паузы промолвил Алекс.

У Шарлотты перехватило горло от нахлынувших эмоций, а сердце исполнилось гордости. Для нее слова Алекса были высшей похвалой.

— Да, это так. Кстати, Алекс, он тоже считает тебя замечательным отцом.

Николас считал отца могущественным волшебником. Недаром Алекс делал все возможное, чтобы завоевать расположение сына. Два дня назад он взял его на рыбалку и учил, как надо ловить рыбу.

Алекс глубоко вздохнул.

— Расскажи мне о своей жизни в Америке, — попросил он, наблюдая за Шарлоттой из-под полуопущенных век.

«Мне было там одиноко и плохо без тебя», — хотела ответить Шарлотта, но не стала докучать ему своими переживаниями.

— Я вела там тихую, размеренную жизнь. У меня было много забот, мы с Джиллиан занимались домашними делами. Я научилась шить, чинила, перешивала и штопала нашу одежду.

— Ты была счастлива?

— Я не могла быть по-настоящему счастливой вдали от тебя и близких мне людей.

— А разве у тебя не было хороших знакомых? Разве ты не завела друзей? Я никогда не поверю, что у красивой молодой вдовы не было поклонников.

Шарлотту не обманул его небрежный тон. Взгляд Алекса был свиреп и испытующ. Алекс был собственником до мозга костей. Шарлотта могла бы рассказать ему о Лукасе, но не стала этого делать. Ей хотелось, чтобы Алекс не подвергал сомнению ее любовь к нему, чтобы он был полностью уверен в ней. А упоминание о другом мужчине — пусть даже его и Шарлотту связывали чисто платонические отношения — не способствовало этому.

— Я не поощряла их ухаживаний. Кроме того, у меня был Николас, который требовал постоянного внимания.

Алекс издал вздох облегчения и лег на спину. Шарлотта повернулась к нему и устроилась под боком, прижавшись горячей щекой к его груди. Ее успокаивал громкий стук его сердца.

Они переговаривались шепотом под покровом темноты, обсуждая подробности жизни Шарлотты и Николаса в Нью-Йорке. Алекс спросил, ждут ли ее в Америке неотложные дела и нужно ли ей возвращаться за океан. Шарлотта рассказала ему, что недавно в письме известила агента по аренде недвижимости об отказе от квартиры, которую снимала несколько лет. Она разрешила продать мебель, но распорядилась, чтобы ее личные вещи прислали в Англию. Это было нетрудно сделать, так как перед отъездом из Америки Шарлотта, которая не была уверена, что вернется назад, запаковала оставшиеся вещи в коробки.

Алекс предпочитал молчать о своей жизни в этот период, и Шарлотта сочла за лучшее не расспрашивать его, чтобы не омрачать эту ночь и не подвергать опасности наметившееся сближение.

— Я был сегодня неосторожен, — заметил Алекс, — и не принял никаких мер, чтобы ты не забеременела.

Шарлотта вскинула на него взгляд. Выражение его лица было непроницаемым. Однако она хорошо помнила его слова, которые резали ей слух: «Я хочу много детей, но заводить их с тобой не собираюсь».

У Шарлотты болезненно сжалось сердце. Вряд ли Алекс изменил свое мнение на этот счет, для этого прошло слишком мало времени. Но Шарлотта надеялась, что когда-нибудь Алекс передумает и захочет, чтобы она родила ему еще одного ребенка.

Она посмотрела на него вопросительно. Шарлотта слышала о существовании различных способов предохранения — о презервативах, так называемых французских письмах, и о противозачаточных резиновых колпачках, так называемых голландских чепцах.

— Не беспокойся, — продолжал Алекс, — в дальнейшем я буду осторожнее и постараюсь не изливать в тебя семя.

Он погладил ее по руке, и эта ласка была одновременно чувственной и успокаивающей.

— Я так разгорячился после стольких лет разлуки, что совсем забыл о мерах предосторожности, — проговорил Алекс и стал играть с ее сосками, пощипывая и потирая их. — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы тебе было хорошо со мной.

Это был хриплый шепот страсти, и Шарлотта вновь почувствовала возбуждение. Огонь желания вспыхнул в ней с новой силой. Она была ненасытна. Она стонала и мяла его бедра. Алекс все больше распалялся. Наконец он навалился на нее и припал губами к ее соску. Шарлотта тяжело задышала, прижимая к себе его голову.

Если Алекс был полон решимости доставить ей еще более острое удовольствие, то она ничего не имела против.

Когда на следующее утро Шарлотта наконец проснулась, было уже совсем светло. Солнце щедро струило в окна свои лучи, приветствуя их и благословляя новый день.

В памяти Шарлотты сразу же вспыли события прошедшей ночи, и она сладко потянулась. В ее теле ощущались блаженная боль и истома. Настроение было отличным.

Алекс был ненасытен, впрочем, как и она сама, за ночь он три раза овладел ею. Последний раз это произошло в предрассветные утренние часы. Алекс повернул Шарлотту на бок и вошел в нее сзади. Потом она уснула и не слышала, как он покинул спальню. Должно быть, Алекс ушел рано утром.