Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов

Дня через два-три нас всех троих вызвали к Булганину и в присутствии Василевского и Конева каждому в отдельности дали прочитать приказ о наших отставках. Когда я прочитал приказ, я заплакал и попросил Булганина, чтобы дали мне возможность уйти в отставку с пенсией. Булганин обещал доложить по этому вопросу Сталину, и через несколько дней я был вызван и мне объявили, что пенсия мне назначена в размере 90 %, отчего я воспрянул духом.

Когда я уже находился в отставке, я имел разговоры с Хейло и Рыбальченко, в которых мы допускали всякую антисоветскую болтовню. Я обвинял партию и правительство в том, что внимание правительства и партии обращается только на промышленность, а сельское хозяйство дошло до полного разорения и что у крестьян и колхозов забирается почти подчистую, а крестьянам ничего не оставляют. Рыбальченко также высказался в очень злобной форме, что Советское правительство существует свыше 20 лет, но ничего хорошего для крестьянина не сделало и не хочет идти ему навстречу. Когда Рыбальченко допустил это антисоветское высказывание, я ему заметил — ты, видимо, с ума сошел, ведь за такие высказывания тебя исключат из партии. Рыбальченко на это ответил: «Пусть исключают, что мне дает партия?».

Председательствующий: Подсудимый Кулик, а об этих ваших антисоветских высказываниях вместе с Рыбальченко вы сообщили в Центральный Комитет партии?

Подсудимый: Нет, я не сообщил, и в этом я виноват. Кроме того, я считал, что у нас внутрипартийная демократия зажата и что карательная политика слишком жестка. Также я в присутствии Рыбальченко и Хейло высказывался о карточной системе и профсоюзах.

Председательствующий: Подсудимый Кулик, вы подтверждаете показания Рыбальченко, где он говорил, что профсоюзы раньше помогали рабочим, а сейчас якобы идут против рабочих, и что рабочие сейчас влачат нищенское существование? Что вы говорили о Рыкове?

Подсудимый: Показания Рыбальченко я частично подтверждаю, он примерно так и говорил о профсоюзах. О Рыкове я сказал, якобы он высказался на одном из сборищ, что «так зажмут и не пикнешь», и во время наших антисоветских разговоров я высказал свое мнение, что Рыков был прав.

У меня был разговор с Рыбальченко о том, что советские органы слишком, обюрократились и оторвались от масс. В пример этого приводил такие свои мысли, что раньше члены правительства выступали среди рабочих, а теперь этого не делают, а боятся рабочих, разъезжают в машинах с охраной и только пугают советских граждан.