Жертвы жадности. Беззаконие и отвага

Вдоль всего берега раздавался бодрый перестук – всем было нужно топливо. Чуть углубившись в лес, я нашёл старый поваленный ствол, подтащил его поближе и принялся разбирать на составляющие. За этим занятием меня и застали гости, а потенциально – новые жители посёлка.

– Здрасте… Филя ведь, да? – раздался низкий голос у меня за спиной.

А я и не признал… Обернулся – и чуть в штаны не наделал. Прямо у меня за спиной застыли три огромных туши с массивными коробами. А оказалось, просто фермеры с извинениями пришли…

– Жора! – кивнул я, узнав «бороду». – Решили переселиться к нам?

– Да вот… – здоровяк развёл руками. – Мы всё решали и решали, а потом у нас ветром шалаши повалило… В общем… Мы решили, что это знак!

Ну дык… Если бы у меня домик повалило, я бы тоже пошёл искать крышу над головой. И без всяких знаков…

– Ладно. Хорошо, что пришли, – кивнул я. – Пойдём! Пообщаетесь с руководством, а дальше решим, что делать…

– Филь, там это… – Жора махнул огромной ручищей на запад. – По пляжу в вашу сторону человек двадцать топает! На морду – бандиты бандитами…

– Понял! Сейчас разберёмся… – кивнул я, внутренне похолодев: вот как вырежут нам сейчас всех дровосеков… Надо будет Котову и Кире сказать – пусть охрану выставят.

К счастью, разговор с фермерами вышел не слишком долгим. И почти полностью подтвердил мои подозрения. Все три девушки из их лагеря были сёстрами-погодками. И воспитывал их строгий, но очень любящий отец. Строгий, потому что участковым был, а любящий – потому что вот так и попал с ними в Игру. Девушки купились на предложение о подработке на доске объявлений в институте. Старшие были аспирантками на филологии, а младшая – пошла в историки. Вот она-то злосчастное объявление и нашла на последнем курсе. Отец не особо поверил «мутному» работодателю, но договор всё-таки подписал: деньги были нужны, а девчонки будут под его присмотром. Система приняла во внимание кровное родство – похоже, она всегда учитывает родственные и дружеские связи, вот как с моими гвардейцами – и очнулись они в игре уже вчетвером.

Не знаю, как вообще сложилась бы на острове судьба сестёр и их пожилого отца… Однако младшей «случайно» повстречался влюблённый в неё однокурсник – да не один, а сразу с двумя приятелями. Похоже, либо система была очень гуманной, либо среди зрителей-инопланетян имелись и слезливые домохозяйки, жаждущие историй любви. Один из приятелей был примерно того же возраста, что и девушки, а вот второй – бородач Жора – явно постарше. Девчонки, не будь дуры, быстро оценили свалившееся на них счастье и разобрали себе мальчиков. Отец зубами поскрипел, но что делать? Дочки взрослые и вроде как самостоятельные. Да и вообще союз по расчёту… Так они и жили всемером, отбиваясь от бандитов, качаясь и постепенно изолируясь от других островитян.

Что Сашу, что Кира наши горе-качки посчитали посланцами очередной банды: просто с речами поцветистее и мордами поинтеллигентнее. Сам повар наших посланников не видел – не выходил на переговоры, поэтому поверил на слово своим обалдуям. И когда у родника он хулиганил, то к посёлку близко не подходил. И только когда утром посмотрел на посёлок – впервые засомневался. Но сомнения сомнениями, а вот «чёрное» дело уже было сделано. О своих похождениях повар рассказал только старшей дочери – и вообще понадеялся, что мы больше не придём. И только после моего визита они, наконец, всё между собой обсудили. Повару в сердцах глаз подбили, да и старшей его тоже – причем, её же сёстры. Фермеров девушки отходили поленьями: за то, что, не разбираясь, завалили посланников, хотя ни Киря, ни уж тем более Саша на бандитов похожи не были… Ну потом помирились, конечно…

Вот я только не понял – чего они хотели-то от своих «защитников»? Ни один из трёх мужиков-фермеров особым интеллектом не блистал. Жора так вообще с первого дня в игре лез драться при любом удобном случае – и периодически за это по тыковке получал. Иногда от бандитов или обиженных игроков, а иногда и от собственной девушки. Вот отсюда и его странное умение. На двадцать первый день система оценила количество повреждений, которые он получил на свою многострадальную голову – и одарила ту неуязвимостью от урона и оглушения. Только встреча с моей дубиной развеяла его непробиваемую уверенность, что свою голову можно использовать как щит.

Подумав, мы приговорили повара к общественным работам – делать еду на всех. Фермерам пока разрешили поселиться в посёлке – в тех самых общих домах, куда всех пришлых на первое время заселяли. И вообще решение по ним отложили на потом…

Как оказалось, в корзинах поселенцы притащили морковь, сою и мелкий дикий картофель, который рос неподалёку от их бывшего лагеря. И только за это я готов был всё простить этим бугаям! Однако это будет потом… Потому что сейчас главным был вопрос с двумя десятками парней и девушек, пришедших следом за фермерами и пока «мариновавшихся» в нижнем городе.

На переговоры с этой группой вышли я, Котов, Кирилл и мои «гвардейцы». Саша отказался идти с нами, сославшись на то, что он человек сугубо мирный.