Жесть в тюряге. Невинная жертва

«Моя ненаглядная Викки. Моя Виктория. Мой сон, ставший явью. Ты даже не представляешь, как я благодарен судьбе и той книге, которая свела нас вместе. Твоё фото я всегда ношу под сердцем, чтобы ничей грязный взгляд или похотливые пальцы не коснулись его…»

И я снова невольно вспоминаю своё последнее фото, которое я отправила Косте после нескольких месяцев нашей переписки: сначала я просто отправила ему своё селфи, потом фото в полный рост, и только спустя много месяце общения мой любимый осмелился попросить меня прислать моё обнажённое фото.

И конечно же я выполнила его просьбу! Ведь к тому времени я уже поняла, что он – тот самый единственный и неповторимый, который станет моим первым.

Я даже не сомневаюсь, что на том фото, которое он попросил сделать: я лежу на кровати полностью обнажённой, и камера установлена у меня между бёдер, чтобы мой любимый смог разглядеть мою влажную киску, которую я ласкаю кончиком пальца… Мой плоский животик, две груди с острыми торчащими сосками, вздымающиеся над ним…

Я даже помню почти физическое ощущение наслаждения, которое я испытала, когда сфотографировала себя там, как и просил меня Костя. Ведь мне ничего не жалко для своего самого любимого мужчины на свете.

Тем более у него так давно никого не было, и это самое меньшее, что я могла бы для него сделать!

Какой же он всё-таки стеснительный и деликатный. Мой самый лучший мужчина! Мой будущий мужчина. И я снова вспыхиваю, когда представляю, что очень скоро я стану женщиной. Его женщиной.

А пока я продолжаю дочитывать одно из его безумно нежных и трогательных писем:

«Моя прекрасная роза. Мой утренний нежный цветок. Я постоянно представляю, как буду целовать твои глаза. Твои острые скулы. Твой полуоткрытый ротик. Полуоткрытый от стонов, которые ты не сможешь сдерживать. Я тебе обещаю.

Стонов любви и наслаждения.

Я вознесу тебя на самую вершину. Это единственный смысл моей жизни сейчас.

Думать о тебе. Дышать тобой. Жить только тобой…

Моя страсть. Моя любовь. Моё ненасытное желание…»

Ну что же, ещё пару остановок электрички, и я наконец-то увижу своего ненаглядного Костю! И мы с ним сразу же поженимся! Я это твёрдо решила.

И я его буду ждать. Оставшиеся два года. Что такое два года для влюблённых? Тем более мне будет всего лишь двадцать лет, когда мой муж отсидит свой срок, и мы с ним наконец-то сможет быть вместе по-настоящему.

Ну вот, я приехала. Исправительная колония номер двадцать пять. Я смотрю с испугом, но и одновременно с надеждой на серые каменные стены, увитый колючей проволокой забор, и моё сердце радостно ёкает в груди от предвкушения первой встречи.

Я сижу в серой комнате с обшарпанными стенами, но я не замечаю их, потому что сейчас я впервые увижу своего любимого. Своего Костю. Человека с тонкой и чувствительной душой, который так тонко чувствует литературу. И меня.

Вот зарешеченная дверь со скрежетом открывается и в комнату входят сразу несколько огромных мужчин, в тюремных робах и с синими татуировками, виднеющимися в вырез расстёгнутых рубашек.

– А вот и наша Вика, – довольно говорит один из них – самый страшный и огромный, и я совершенно ничего не понимаю.

– А где же Костя? – лепечу я побелевшими губами, и здоровяк присаживается напротив.

– Понимаешь, Вика, у Кости огромные проблемы, – наклоняется он близко ко мне, и я вижу его плотоядную усмешку и липкий взгляд, которым он облизывает всю мою фигуру.

И хотя я одета очень скромно: в длинную юбку до щиколоток, закрытую блузку и платочке на голове, я всё равно чувствую себя очень неуютно от его взгляда.

Но моё сердце сжимается в первую очередь от его слов.

– Что с ним? – чуть ли не плачу я, и мужик отвечает, пока другие двое стоят и смотрят на меня, обступив в обеих сторон.

– Понимаешь, Костя мой самый лучший кореш, – объясняет он мне. Но у него сейчас огромные проблемы. Ему грозит новый срок. Потому что вчера он подрался с другим заключённым. И охрана ему выдвинула условие: если он поделится тобой, то они ему простят грешок, понимаешь, о чём я? – смотрит он на меня.

Нет! Костя не такой! Я его знаю!

И словно прочитав мои мысли, бугай продолжает:

– Но Костян не такой, он сказал, что лучше пойдёт на вторую отсидку, чем позволит кому-то прикасаться к тебе. Так что я пришёл это тебе сказать, – заканчивает он разговор. – Бывай. Встретитесь, даст Бог, лет через десять, – встаёт он, и уже направляется к двери.