Жестянка

— Гадство, так он тоже пулей бьёт! На землю! — заорал я, падая за колесо. И сразу потянул за собой застывшего статуей Троцкого. Пуля — это вам не разлетающаяся с расстоянием картечь. Выпущенная даже из гладкоствольного оружия, она летит далеко, достаточно точно, а бьёт сильно.

— Откапываем гада! Огонь!

Но у Спики при перезарядке патрон встал криво, и он возился с затвором. Да что ж такое... Я поймал в прицел чёрный контур ближней стены.

Сухой треск коротких автоматных очередей, ничуть не похожий на работу СКС или гладкоствольного ружья, заглушил все остальные звуки, барабанил по макушке, ввинчивался в уши. Мне пришлось чуть приподняться, стрелять с земли с таким магазином было не совсем удобно. Под ярким дневным солнцем мечущееся за дульным срезом злое мерцающее пламя почти не было видно, а пороховые газы тянуло лёгким ветерком влево, сизым шлейфом уносило за внедорожник.

Я давил на спусковой крючок, быстро выпуская одну короткую очередь за другой, переносил огонь с ближней стены на дальнюю и надеялся, что напарники обнаружат дрогнувшего врага.

Автомат вдруг замолк: магазин был пуст.

Похоже, ни один из выстрелов не достиг цели. Я откинулся на колесо, рука метнулась к подсумку с запасным магазинами.

Теперь Пикачёв начал вести огонь, вдали хлопали выстрелы из СКС Кретовой.

— Видел его! Шеф, он реально весь чёрный. Отпрыгнул куда-то! По нам пальнул и отпрыгнул!

— Куда-то... — зло прошептал я. Наблюдатели, титская мать с египетской силой!

— Он же не за стенами, товарищи, — сварливо проскрипел Троцкий. Интендант стоял за водительской дверью в неудобной позе, упершись коленками в железную подножку и вытянув шею так, чтобы можно было выглянуть с биноклем.

— Преступный элемент спрятался за невысоким навалом брёвен правее, примерно в десяти метрах, там дыр много, — неторопливо начал докладывать интендант. — Так что вы можете, если мне будет позволено совето…

Я не стал дослушивать, уже поняв, где прячется стрелок. Сейчас...

Пш-ш...

— Ира, сейчас поднимем. Не прозевай.

Мы открыли беглый огонь одновременно, теперь я бил одиночными. Не знаю, как мой боеприпас, но долетающие пули двенадцатого калибра разбивали брёвна в крошево.

Наконец, перепачканный сажей стрелок не выдержал ужаса интенсивного обстрела и, старательно петляя, рванул в степь, торопясь к густой роще на краю небольшого поля.

— Отвалить хочешь, чмошник? — азартно крикнул Спика, передёргивая затвор. — Ща я тебя, козла, урою!

Стрелок на мгновение оглянулся и, заметив, что гравилёт тронулся с места, на ходу вскинул ружьё одной рукой, два раза выстрелив в его сторону. Силён, бродяга!

— Ирка! — крикнул я, забыв о рации.

Но Кретовой эти танцы надоели, и она, похоже, решила пойти в атаку — не напролом, а по дуге, чтобы сбить прицел противника.

— Ну, даёт! — восхитился Спика. — Командир у нас что надо... Батяня-комбат! Он сердце не прятал за спины солдат.

Стрелок уже вставил в стволы новые патроны. Одновременно с этим, развернувшись в его сторону всем телом и подняв СКС на уровень глаз, Кретова открыла огонь с двухметровой высоты, удерживая оружие крепкими жилистыми руками.

Так и не выстрелившая в последний раз двустволка стрелка упала на выжженную палящим солнцем траву, а следом рухнул и сам стрелок, оставшись лежать на поле бесформенной чёрной кучей на жёлтом ковре.

Резко ускорившийся гравилёт подлетал к нам. Торможение, привязные ремни натянулись, Ирина качнулась вперёд и выпрямилась.

— Исполнили гада! — не без самодовольства крикнул стажёр, в который раз быстро набивая магазин. С каждым разом у него это выходило ловчей и быстрей.

— Все целы, мальчики?! — громко прохрипела Кретова и закашлялась. Сохранность личного состава интересовала группера гораздо больше, чем состояние подстреленного.

— Нормальный ход, никого не задело, — доложил я, чуть повернувшись в сторону Троцкого и оглядывая его ещё раз.

— Аллилуйя! Сходить бы надо, пушку забрать… — предложил стажёр.

Ирина молча уставилась на него, затем опустила глайдер почти до земли и вытянула указательный вперёд палец.

— Садись рядом. Быстро! Лопату возьми, прикопаем. В Переделе расскажу, если у него есть друзья, пусть хоронят нормально. Я на этого придурка время тратить не буду.

Пикачёв оглянулся на меня, продемонстрировав довольную улыбку до ушей, и полез в летательный аппарат.

— Шерше ля фам, бэби, — зачем-то пробормотал он себе под нос, устраивая ноги поудобней. Глянув на него с недоумением, злая Кретова с места двинула джойстиком на резкое ускорение и глайдер унёсся. Через минуту я услышал хлопок контрольного выстрела.

— Ну вот, война закончится без нас. Давайте, Иосиф Самуилович, груз проверим на целостность, не продырявил ли чего этот паразит, — без всякого энтузиазма предложил я. — А то медики с нас головы снимут.