Жесткий контакт

– А мать? Патология, которая подчиняет психику клинку и кулаку, да? От которой человечество почти избавилось к началу эры Водолея, правильно? Паталогия, которая превращает человека в оружие, АБСОЛЮТНО безразличное к жертве, я прав? Феномен сверхэгоизма, да? – улыбнулся Таможин грустно. – Я все понял: и экстримеро, и нынешние «Ткачи» не виноваты, что родились ДРУГИМИ. И мне их жалко, честное слово. И прежних экстримеро, и нынешних «Ткачей». Особенно «Ткачей», ведь в случае с «Ткачами» их непохожесть на большинство, с твоих слов, целиком и полностью «заслуга» в кавычках Рекрута Ткачева, да? Впрочем, сдается мне, если бы не он, так кто-нибудь другой все равно, рано или поздно, открыл бы ящик Пандоры. Идея, как говорится, «витала в воздухе», и Ткачев прав, конечно, что не стал дожидаться, пока его опередят соратники по загнивающей организации. Он, заимствуя твою образность, стал продюсером нового оркестра новых виртуозов, вместо того чтобы сойти со сцены вместе со старым составом. Кто дал миру ЗНАК, не так уж и важно, как неважно и то, кто конкретно изобрел ядерную бомбу, кто придумал порох, лук со стрелами, яды... Роль личности в истории преувеличивают. Просто кому-то везет и кто-то оказывается в нужный момент в нужном месте и использует обстоятельства. Ежели, конечно, этот кто-то – Личность с большой буквы... Благодарю тебя, Евграф Игоревич. Иную сущность «Ткачей» ты мне растолковал. Согласен, они другие. Я вот тоже другой, я Истинно Чистый, и я умею изничтожать ЗНАК. Спасибо, Граф, из твоей лекции я сделал полезный для себя вывод – я МЕШАЮ «Ткачам». Я и не предполагал, что жандармам столько всякого известно про «Братство Ткачей». Еще раз огромное спасибо за то, что поделился со мной конфиденциальной информацией. И все же я так и не уяснил – ты, жандармский ротмистр, за кого меня держишь? Я, способный вернуть прежний порядок вещей, который был до эры ЗНАКА, кто я, по-твоему?

– А я, в свою очередь, еще раз говорю большое спасибо Хохлику и нижайше кланяюсь Софье Сергевне! Вижу, они не подкачали, сумели донести до объекта смысл пылких речей калеки. Ты заинтригован! Комплекс вины по отношению ко мне, колченогому, и элементарное любопытство заставили тебя...

– Прекрати! Да, если хочешь, я заинтригован. Да, признаюсь. Комплекс вины? Да, пожалуй. Да, комплексую. Ответь прямо и честно: ты, лично ты, бывший друг и скаут, жандармский ротмистр Карпов, за кого ты меня держишь?

– Странно, что ты так и не понял самого главного. – Правый кулак ротмистра стиснул трость, ноготь большого пальца уперся в край львиной морды. – Я рискнул, дал тебе шанс, а ты... – Левая рука Евграфа Игоревича легла поверх трости. – Ты пришел ко мне, ты, неуловимый Сын Белого Кахуны, совсем-совсем рядом, сидишь напротив, я слышу твое дыхание, для меня это главное, ведь я... – Большой палец сдвинул серебряный набалдашник, спрятанная под деревянной отделкой трости пружина вытолкнула в скрытую до поры под львиной головой щель завиток спускового крючка. – Я «ТКАЧ»!

Левая ладонь Карпова развернула трость резиновым набалдашником в сторону гостя, указательный палец правой руки надавил на спусковой крючок, и свинцовая пуля, пробив эластичную резину, попала точно в грудь пришельцу из Белого Леса, другу младых лет Алексу Таможину.

Свинцовый челнок прошил грудную клетку Истинно Чистого точно в том месте, где у обычных людей красуется ЗНАК.

Конец,

всё, приехали. Поезд прижался боком к платформе и стоит, отдыхает, а я иду, хромаю по Москве, по территории Ленинградского вокзала.