Жестокая любовь

— Да, я тут у тебя в ванной похозяйничала… немножко, ты же не против? — отступая назад, смущённо пробормотала я.

— Конечно же, нет, — мужчина прошёл внутрь, сфокусировал взгляд на кресле и после занял его. — Знаешь, Алиса, что я сделаю, когда заберу Вадима из детского сада? — расстёгивая верхние пуговицы на рубашке, задал Берман вопрос.

— И что?

— Напьюсь.

— Ой, да ну, — улыбнулась я и махнула рукой. — Ты не напьёшься, тебе твоя дисциплинированность не разрешит. Готова поспорить, вот всё как будет. Мы привезём Вадика, ты проконтролируешь, чтобы за ужином он съел все овощи, потом во дворе во что-нибудь активное поиграете, затем отведёшь его в душ, прочтёшь сказку и уложишь спать. А к этому времени, уверена, твоё желание наклюкаться — испарится.

— То есть в твоих глазах я тоже зануда, с чётко выверенным планом и распорядком дня, — потирая виски и морщась, как при головной боли, сделал мужчина совершенно неправильный вывод.

— Нет! — сменила шутливый тон на серьёзный. — В моих глазах ты просто очень хороший отец. Не в обиду моему папе, но он на меня столько сил и времени никогда не тратил. Мне порой даже завидно. Кир, у тебя голова болит? — резко сменила тему, потому как мужчина начал ещё сильней и активней давить пальцами на виски и лоб.

— Есть немного. Ничего страшного, скоро пройдёт.

— Ну да, немного. Чего ты тогда так корчишься?! — проворчала я, подошла к креслу и, присев на подлокотник, сама принялась массировать Кира.

Берман тут же прикрыл глаза и притих, но самое главное — на его лице выступило облегчение, значит, мой массаж помогал.

— Может, тебе выпить таблетку? — через пару минут, когда занималась тем, что растирала уже всю голову Бермана, а его лицо каким-то чудесным образом уткнулось мне прямо в грудь, предложила я.

— Нет. Здесь ещё помни и посильней, — мужчина насколько возможно развернулся ко мне и, подставляя для массажа шею с плечами, окончательно утопил нос в моём декольте. — Да, вот так… очень хорошо…

«Ну, если уже хорошо, то можно и несколько вопросов задать», — решила я и тут же спросила:

— Я видела, как ты прощался с Ильёй. Мне показалось или ситуация к концу сгладилась?

Берман сначала глубоко вдохнул, таким образом, вбирая в себя воздух у меня под халатом, а затем всё туда же его выпустил, обдавая мою кожу горячей волной, и лишь после ответил:

— Тебе показалось. Эти двое задумали какую-то гадость, поэтому так быстро и успокоились.

— Интересно какую? — прекратив какие-либо движения, замерла и задумалась я.

Берман оперативно отреагировал на бездействие с моей стороны и, положив на мою руку ладонь, начал с помощью опять же моих пальцев сам себя массажировать.

Похоже, кто-то очень сильно любит массаж. А если так? Забралась под рубашку мужчины и провела ногтями по коже спины, помнится мне, он говорил, что раньше ему так никто не делал.

Силюсь, но никак не разберу, Кирилл от удовольствия тихонечко то ли мычит, то ли постанывает, то ли даже похрюкивает.

Да ну, не может быть. Кому расскажи — не поверят.

Берман мурлычет!

Натурально как кот, который до пуза мяса наелся, а теперь ему за ухом чешут.

Внимательно оглядела мужчину, что в лужицу разомлел от нехитрого массажа ногтями, он сейчас такой… такой… нет, ну другого слова не подберёшь — милый и всё тут.

Оказывается, я не так хорошо изучила Кирилла, как думала. Выяснилось, что у него, как и у обычного человека, может болеть голова, и не всегда он выглядит, словно собрался сниматься на обложку журнала для статьи «Бизнесмен года». Вот он расслабленный и вполне земной, с взъерошенными волосами, теперь уже лежит головой у меня на коленях и да-да, точно мурлычет.

— Кир, давай всё же вернёмся к теме Ильи с Яной, и что они нам приготовили. Тебе удалось наедине с братом поговорить?

Берман едва заметно мотнул головой и прохрипел:

— Смысл с ним разговаривать? Я давно не понимаю его, он меня. У нас у каждого своя правда. Только разругаемся в доску.

— Ну и пусть. Как по мне, лучше бы вы друг другу носы переломали, но искренне и от души, чем лицемерно руки пожали. Притворяться, что всё хорошо, когда это далеко не так — путь в никуда, — выдала свою точку зрения, а чтобы Берман её эффективней усвоил, старалась чесать как можно приятней.

— Хм, а может, всё-таки лучше худой мир, чем добрая война? — протяжно, с явной неохотой отозвался Кирилл.

— А кто спорит, естественно, лучше, но нет у нас этого «худого мира», а война есть. Враг стоит у ворот, а ты с ним отказываешься вступать в переговоры. И что самое страшное — Илья с Яной не пойдут в открытое наступление, вместо этого они нам все поля пожгут и колодцы отравят. Поговори с Ильёй, вы же родные… — не закончила мысль, потому как, чтобы продолжить, мне надо было выяснить ответ на жизненно важный вопрос. — А ты вообще как к брату относишься, ты его любишь?

Берман не шелохнулся, ни на миллиметр не поменял положения тела, но подушечками пальцев явственно ощутила, как напряглись его мышцы.

— Кир, ты почему молчишь? Сам ответ не знаешь или мне не хочешь говорить?

Мужчина вздохнул полной грудью, а с выдохом признался: