Жестокие игры

— Они с Томми Фальком и твоим братом Габриэлем собираются отправиться туда вместе. Я должен тебя поблагодарить, Пак, за то, что он еще несколько недель побудет с нами. Я слышал, твой брат задерживается до окончания бегов только потому, что ты решила в них участвовать, а с ним и остальные подождут.

Мне иногда кажется, что абсолютно все на Тисби знают о моих делах куда больше, чем я сама.

— Да, это так, — говорю я, повторяя слова Грэттона. Почему-то при известии о том, что Гэйб едет не один, я становлюсь еще мрачнее, — Но ведь и Томми будет скакать, разве нет?

— Да, он решил участвовать, раз уж все равно будет здесь.

— А вы огорчены из-за Бича?

Едва произнеся эти слова, я соображаю, что вопрос не самый разумный, но взять его обратно уже невозможно.

— Ох, да ведь на этом острове всегда так происходит. Не каждый может здесь жить, да и если все будут оставаться, мы в конце концов просто начнем падать с утесов в море от тесноты, — Но голос Томаса Грэттона звучит совсем не так весело, как его шутка, — И не каждый рожден для этого острова. Не то что ты. Я прав?

— Я никогда не уеду, — пылко отвечаю я. — Это… ну, это как будто потерять сердце или что-то в этом роде.

чувствую себя ужасно глупо из-за собственной сентиментальности. Снаружи, за проливом, я вижу один из тех крошечных каменистых островков, что расположены поблизости от нас, голубой силуэт, слишком маленький для того, чтобы быть обитаемым. Но в его бесполезности сеть некая странная красота.

Мы все довольно долго сидим тихо, очень тихо, а потом Шон Кендрик говорит:

— У меня есть лишняя лошадь, Кэт Конноли, — ну, если ты хочешь скакать на одном из кабилл-ушти.

Глава двадцать четвертая

Пак

Финн смотрит на меня, неторопливо разминая печенье и превращая его в горку крошек.

— Значит, Шон Кендрик собирается продать тебе одну из водяных лошадей?

— Мы сидим в задней комнате лавки «Фатом и сыновья». Это тесное помещение, вызывающее клаустрофобию, вдоль стен стоят полки с коричневыми коробками, а на полу едва хватает места для обшарпанного стола. Здесь пахнет не сливочным маслом, как в остальном здании, а скорее пыльным картоном и старым сыром. Когда мы были маленькими, мама оставляла нас здесь с тарелкой печенья, пока сама болтала в лавке с Дори-Мод. Мы с Финном развлекались тем, что гадали, чем заполнены коричневые коробки. Скобяные товары? Крекеры? Кроличьи лапки? Кое-какие части тел невидимых любовников Дори-Мод?

— Не обязательно, — отвечаю я, не отрывая глаз от работы, Я подписываю и нумерую чайники, время от времени пригубливая из чашки чай, к сожалению уже остывший, — Я пока не знаю. Он вообще-то не говорил «продать».

Финн смотрит на меня.

— А я не говорила «куплю», — добавляю я.

— Я думал, ты поскачешь на Дав.

Я пишу свое имя на дне чайника. «Кэт Конноли». Выглядит так, будто я подписываю школьную работу. Что мне нужно, так это побольше пышности. Я добавляю завитушку к последней букве «и».

— Возможно, так оно и будет, — говорю я. — Пока не знаю.

Я краснею, хотя и не понимаю почему, и это приводит меня в бешенство. Я надеюсь, что благодаря маленькой тусклой лампочке над нашими головами и узким окошкам над полками, почти не пропускающим света, Финн этого не заметит. И добавляю:

— У меня всего два дня осталось, чтобы заявить другую лошадь. Так что надо подумать и решить наверняка.

— А ты будешь участвовать в параде наездников? — интересуется Финн.

Теперь он не смотрит на меня. Окончательно раскрошив печенье, он лепит из крошек комок.

Каждый год Скорпионий фестиваль начинается через неделю после выхода водяных лошадей. Я только один раз была на празднике, да и то мы не дождались парада наездников, главного вечернего события, когда жокеи официально представляют своих скакунов и делаются ставки.

У меня ноет в желудке при мысли об этом.

— Да, действительно будешь? — раздается в комнате голос Дори-Мод.

Она стоит в дверях, приподняв одну бровь. На ней платье, которое она как будто украла. У платья кружевные рукава, а у Дори-Мод не те руки, на которые можно надевать кружево.

Я сердито хмурюсь, глядя на нее.

— Но ты ведь не собираешься меня отговаривать?

— От участия в параде или от участия в бегах? — Дори — Мод придвигает к столу третий стул и садится, — Вот чего я не понимаю, — продолжает она, — так это почему такая умная и умелая девушка, как ты, Пак, хочешь потратить столько времени на то, чтобы выглядеть идиот просто стать покойницей?

Финн улыбается крошкам печенья.

— У меня есть причины, — огрызаюсь я, — И не надо не говорить, что это огорчило бы моих родителей. Это уже слышала. Я все уже слышала.

— Она что, всю неделю такая? — спрашивает Дори-Мод Финна, и тот кивает. Она снова поворачивается ко мне. — Твой отец был бы, конечно, недоволен, но вот твоя мать… она не слишком много болтала. Зато была озорницей, и единственное, чего она не сделала на этом острове, гак это не поучаствовала в бегах.

— В самом деле? — бормочу я, надеясь услышать еще что-нибудь полезное.

— Пожалуй, да, — непонятно отвечает Дори-Мод, — Финн, что это такое ты жуешь? Похоже на кошачий корм.