Жестокие игры

Но недолго — снова на мониторе появился красный череп, и Нео бросился исправлять баги в своей Матрице. Впрочем, ему это — что глазом зыркнуть. Я уже оценил. При всем своем безалаберном образе жизни, Виталя свое окружение подбирать умел.

— Так что ты рассказал девчонке? — напомнил я вопрос, разворачивая кресло с хакером к себе.

— А тебе какая разница? — издевательски ухмыльнулся пацан и встал лицо к лицу. — ты же так… — повёл головой по кругу, — туман в мозгах Грома. Тебя как бы и нет, и быть не должно. Ты — ни-кто.

А вот это взбесило. Так по темечку хлопнуло, будто крышку клетки кто с размаху опустил. Этот ублюдок гениально не только со своим электронным «станком» управлялся, он еще и точно в десяточку попал — на самое больное и кровоточащее наступил своими грязными «ботинками». Нет — он всунул в разъедающую мою душу рану штопор с ножом от мясорубки и включил это убийственное устройство на все обороты, разрывая меня на части.

Я — никто.

У меня даже своего тела нет.

Меня это столько лет жрало, жрёт и жрать будет. Я возненавидел пацана, когда осознал себя в его тушке. Колотился в истерике, вызывая у него кошмары, рвоту и головные боли. Я его столько раз хотел убить, жестоко, изощрённо — за то, что породил меня своим паническим ужасом. За клетку, из которой не выбраться. За то, что я есть и меня нет.

Это тело стояло на перилах балкона, падало под машину, даже собак я на него дворовых натравливал, но потом сам же малодушно спасал не мои руки, ноги и задницу.

Потому что это иногда и мое тело тоже. Потому что тогда и я должен был умереть. Но нет ничего хуже, чем появиться на свет, как какое-то животное — уже самостоятельным, но ни на что не способным, учиться элементарному, воспитывать характер и, как чёрт из табакерки, выпрыгивать в любое время дня и ночи, когда психика мальчишки взвывала сиреной при появлении триггера.

Я ее ненавидел. Мне будто мало было своей ненависти к ней, к этой девчонке, я всосал весь негатив к ней, что был у Витали. Все плохое, что мог бы чувствовать к девчонке пацан, чувствовал я. Словно перенаправил «письма», адресованные ей ему, на свою «почту», на свой сервер. Загрузил в самую, мать ее за ногу, матрицу! Перепрошил сраный BIOS! Собирал по крохам и с удовольствием ненавидел девчонку, нежно крошил ее топором и раскатывал асфальтоукладочным катком, улыбался от наслаждения. Я холил эту ненависть и лелеял… пока не понял, что уже охочусь на эту козявку, мысленно отрывая ее голову с бантиками в волосах и нежной улыбкой.

Она стала и моим триггером.

Стоило увидеть в ком-то черты ее лица, похожий взгляд, голос, манеры — и все во мне взрывалось, сметало самообладание, все самое чёрное и опасное концентрировалось в уничтожающий рассудок сгусток бешеной, нечеловеческой, жесточайшей агрессии.

Лишь когда триггер исчез из квартиры напротив, я смог почувствовать что-то еще. И даже немного примириться с тем, что я — не плод любви человеческой, а плод, порожденный ненавистью, страхом, жестокостью, насилием.

Но все вернулось вместе с ней. Чертовой медовой девчонкой. И теперь желание поиграть с нею зудело под кожей и на кончике члена.

Я обязательно наиграюсь этой куклой. По-взрослому. С особым удовольствием. С настоящим наслаждением.

— А ну отпусти его! — вышиб из странного тумана окрик и что-то холодное, прижатое к моему виску.

Ощущение тела появлялось, как проявляется негатив на пленке — медленно и кусками. Руку на горле парня, который хрипел и чьи губы уже посинели, почувствовал сразу после металла над ухом — ветеран прижал к моей голове винтовку, и не было никаких сомнений, что она заряжена.

Кровавые мальчики в глазах все еще плясали, но я разжал пальцы.

— Давай, фашист поганый, пошел вон из моей хаты, пока башку тебе не отстрелил! — скомандовал дед. Он явно не был простым солдатом, привычку строить и отдавать приказы с годами не изжить. Тем более когда она войной приконтужена до конца дней. — Не знаю кто ты, но еще раз сюда нос сунешь — пристрелю, как собаку! — ярился старик.

Я медленно опустил руку, хотя тренированным движением мог обезоружить ее в считанные доли секунды. Но зачем? Уже даже сама идея наведаться сюда, чтобы узнать, что знает этот взломщик соцсетей и девчонка, казалась нелепой. Это не имело ровным счетом никакого значения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мелькнула мысль, что док был в чём-то прав, когда упрекал меня в том, что я не склонен критически оценивать свои мысли и поступки и зачастую мои решения и действия «подставляют» тело. Которое мне не принадлежит. А я должен быть пай-мальчиком и выскакивать по щелчку психики свет его Виталия Грома, чтобы защитить его от него самого.

Сарказм и злая ирония сплелись в горячий клубок в солнечном сплетении, и я расхохотался. Дед вылупился на меня как на психа, а хакер отшатнулся, будто увидел Чикатило. Или, может быть, того Джокера, чья злая улыбка оповещала, что в его Матрице все в порядке. Просто ирония какая-то. Джокер. Его улыбка и смех подошли бы мне гораздо лучше, чем стать оповещением.