Жестокие игры

Мэтт Малверн может направиться по разным путям, но я думаю, что мы оба знаем: ни один из них не закончится ролью важной персоны на прославленном на весь мир конном заводе.

— Ох, ладно. Ты достаточно долго наблюдаешь за лошадьми, чтобы представить, как они пойдут?

Малверн имеет в виду, какая из водяных лошадей быстрее всех.

— Я это знал с первого дня.

Малверн улыбается. Это не слишком приятная улыбка, но ее неприятность направлена не на меня.

— Тогда которая из них самая тихоходная?

— Гнедая кобыла без белых пятен, — отвечаю я не раздумывая.

Я не дал ей имени, потому что она пока его не заработала. Эта кобыла взбалмошна и раздражительна; она не бежит быстро — ей наплевать на то, чего хочется всаднику.

Малверн спрашивает:

— А быстрее всех кто?

Я чуть медлю, прежде чем ответить. Я понимаю, что от моего ответа зависит, кого Малверн даст Мэтту в этом ноябре. Я не хочу говорить правду, но врать нет смысла, ведь он сразу это поймет.

— Корр. Красный жеребец.

Малверн задает следующий вопрос:

— А самый безопасный из них кто?

— Эдана. Гнедая с белой звездочкой.

Малверн пристально смотрит на меня. Действительно смотрит на меня, в первый раз за все это время. Он хмурится, как будто увидел меня как-то по-другому — меня, мальчишку, который вырос в его конюшнях, воспитывая его лошадей. Я же не поднимаю глаз от своей чашки.

— Почему ты прыгнул в воду за Фундаменталом? — задает следующий вопрос Малверн.

— Он был моим подопечным.

— Твой подопечный, но принадлежавший Малверну. Хозяином был мой сын, — Бенджамин Малверн отодвигает свой стул и встает. — Мэттью поскачет на Эдане. А другую гнедую отпусти, если не думаешь, что она образумится к следующему году.

Он смотрит на меня, ожидая ответа на свои слова. Я отрицательно качаю головой.

— Значит, отпускай. А ты, — он кладет несколько монет рядом со своей чашкой, — ты поскачешь на Корре.

Каждый год я жду, когда он это скажет. Каждый год, когда он принимает решение, у меня становится легче на сердце.

Но в этот раз меня не покидает ощущение, что я все еще чего-то жду.

Глава двадцать третья

Пак

К обеду на следующий день я в дурном настроении. Встав с постели и обнаружив, что Гэйба уже нет дома, я решаю взять дело в собственные руки и отправиться в скармаутскую гостиницу, чтобы найти брата. В гостинице мне говорят, что Гэйб на причале, а на причале сообщают, что он вышел в море на лодке, а когда я спрашиваю, на какой именно лодке, рыбаки смеются и говорят, что, наверное, на той, у которой дырка в днище. Иногда я просто ненавижу мужчин. Вернувшись домой, я разражаюсь тирадой перед Финном — на ту тему, что нам больше никогда не удастся поговорить с Гэйбом.

— Я с ним говорил утром, — сообщает мне Финн. — До того, как он ушел. О рыбе.

Я изо всех сил стараюсь сдержать гнев, но мне это плохо удается.

— Когда в следующий раз его увидишь, дай мне знать. Мне необходимо с ним переговорить. О какой рыбе?

— Что? — рассеянно откликается Финн.

Он улыбается фарфоровой собачьей голове с таким видом, словно находится где-то далеко-далеко.

— Ладно, неважно, — говорю я.

Потом я веду Дав на пляж для дневной тренировки, но Дав сердита и ленится, у нее нет настроения работать. Конечно, с ней и прежде не раз такое случалось, но тогда это не имело значения. Вообще-то это и сегодня значения не имеет, но если она будет вести себя вот так в день бегов, я могу с равным успехом провести весь тот день в постели.

Вернувшись домой, я отпускаю ее в загон и бросаю через изгородь охапку сена. Это грубое островное сено, я понимаю это, хотя до сих пор не слишком об этом тревожилась. Я сердито смотрю на вздутый «сенной» живот Дав и открываю дверь в дом.

— Финн?

Но его в доме нет. Я надеюсь, что брат во дворе, чинит своего глупого «морриса». Хоть что-нибудь на этом острове должно же работать…

— Финн? — зову я снова.

Ответа нет. Чувствуя себя виноватой, я беру жестянку из-под печенья и громыхаю монетами, которые мы держим в ней. Я пересчитываю их, потом снова складываю в жестяную коробку. И представляю, как могла бы бегать Дав, если бы ее лучше кормили. Потом снова высыпаю монеты. Я прикидываю, что если всего неделю кормить ее как следует, на это уйдут все наши деньги. И опять прячу их в жестянку.

Но если я не найду выхода, мы просто потеряем наш дом.

Я сжимаю кулаки и таращусь на жестянку.

«Я уговорю Дори-Мод дать мне аванс за расписные чайники».

Оставив в жестянке несколько монет, я засовываю остальные в карман. Без Финна или, возможно, все еще недвижного «морриса» у меня остается только один способ добраться до «Колборна и Хэммонда», лавки товаров для фермеров, так что я иду в пристройку с односкатной крышей и вывожу оттуда Дав, чтобы добраться до маминого велосипеда. Я проверяю покрышки и, сев в седло, не слишком уверенно скачу по дороге, стараясь не попасть в кротовьи норы. Я рада тому, что прогноз Финна насчет бури не оправдался, так как «Колборн и Хэммонд» находятся далеко за Скармаутом. У меня и без того будут болеть ноги от долгой езды, так что мокнуть под дождем мне и вовсе незачем.