Жестокие игры

На какое-то время мы оба замолчали. Я понимал, что вся эта помощь неспроста: Володька винил себя в смерти моей бабушки, хотя я сто раз говорил – это случайное стечение обстоятельств, и если уж кто-то и виноват, то я сам.

Нужно было просто вовремя остановиться, однако я переоценил свои силы…

– Ну, нет, так нет. Я нашел тебе другую работенку, – загадочно выдал товарищ, и я не смог сдержать улыбку.

– Кем?! Ты же знаешь, у меня ни образования, ни черта…

– Охранником, – серьезно сообщил друг. – И не где-нибудь, а в очень крутом месте. Зарплата, конечно, скромная, но если сильно не шиковать, прожить можно.

– А что за место?

– Action-клуб «Эйфория». Слышал?

– Не-а, – я пожал плечами.

– Ну понятно, валенок деревенский!

Нахмурился, но промолчал. А что говорить? Ведь он прав. До сих пор, кроме Березок, и не был нигде, еще и сидел в дырявых кедах.

– А зарплата какая? – озабоченно прикусил губу, чуть не поперхнувшись от названной суммы. – Так много платят охране?! Серьезно?

– Дём, ты наивный чукотский парень. Это разве много? Так, пара бутылок хорошего виски, но для начала пойдет, а там еще что-нибудь подыщем.

Автомобиль резко затормозил возле парковки какого-то салона.

– На выход, дружище. Мы идем в барбершоп!

– Куда?!

– Настало время превратить обезьяну в человека!

– Эй, Володь, полегче! Кого обезьяной-то назвал? – я на автомате стиснул кулак.

– Бить меня собрался? – товарищ с наигранным испугом прикрыл лицо ладонью. – Дём, без обид, но видок у тебя, как у Василия из фильма «Любовь и голуби» – деревенский Иван с колтуном на башке! Только лаптей не хватает.

– Я сам привык стричься…

– Заметно. А сейчас тебя подстрижёт один из лучших профи Москвы. Называется – почувствуй разницу.

– Володь, ты извини, но всё это не для меня.

– Ну уж нет! Завтра с утра у тебя встреча с арт-директором клуба. Только там условие – даже обслуживающий персонал должен выглядеть солидно. А я уже поручился за тебя, слово дал. Понимаешь? – в голосе товарища появились ожесточенные нотки.

Дерьмо.

– Да у меня и надеть нечего: одни майки и трико. Правда, дед Егор свой праздничный сюртук на проводах сунул. Надо померить.

– Дём, ты серьезно?! – товарищ вопросительно вскинул бровь.

– Ну, ничего солидного больше нет…

– Тебя засмеют в сюртуке восьмидесятилетнего деда! Ладно, есть у меня один костюм, сейчас уже маловат в плечах. Наденешь вечером, и завтра утром на встречу.

– А вечером куда?

– Отмечать твой приезд в белокаменную! – Володька многозначительно подмигнул. – А пока идем в барбершоп превращать обезьяну в человека…

* * *

– Вот это сиськи! И, главное, мегера – потрогать не дала! Демка, я влюбился! – резко распахнул глаза, пытаясь сфокусироваться на раскрасневшемся лице товарища. – Еще по одной – и в нормальный стрип бар?

– Володь, я пас. Устал с дороги, да и завтра утром встреча.

– Ох, ладно, скучно с тобой. Поехали, подброшу до дома, а сам еще покатаюсь…

Минут через тридцать я вышел из лифта, замерев в светлом просторном холле перед дверью квартиры Невзорова. Свет в подъезде включался автоматически. Вот до чего дошел прогресс. Володька растолковал, что это система «Умный дом», у него и в квартире установлена такая же. Выходишь из комнаты – свет сам выключается, даже пальцами шевелить не надо, а еще полы с подогревом, и робот-пылесос по ним катается, несмотря на то, что два раза в неделю приходит домработница.

Выжав до упора навороченный плоский звонок, я вздрогнул, услышав шаги за дверью.

– Дёмочка, а я без тебя спать не ложилась… – устало улыбнулась жена, обвив мою шею руками.

Глава 19

Я скользнул взглядом по правильным чертам лица, рыжевато-медовым прядям, точеной фигурке, медленно отлепляя от себя Варьку.

– Сказал же, не жди.

– Но, Дём, ты уехал. Я тут совсем одна… – на глаза девушки навернулись слезы. – Зачем мы вообще сюда приехали?!

– Мы обсуждали это сотню раз. Не начинай.

На ходу стянул с себя Володькин костюм и вылез из туфель, оказавшихся на пол размера меньше. Пальцы на ногах одеревенели, пятки кровоточили. Проследовал в ванную, оставляя за собой жуткие красноватые следы.

– Дём, надо полы помыть! – крикнула жена мне вслед. – Только бы знать еще, где тряпка…

– Ложись спать. Завтра домработница придет и все отмоет, – сухо бросил, захлопывая дверь, после чего прислонился голой задницей к белоснежной древесине, обводя взглядом просторное чересчур освещенное помещение.

Прикинул, что Володькина ванна размером с нашу каморку на цокольном этаже спортклуба.

Жену все устраивало в Березках, а я после смерти бабушки потерял интерес к жизни. Только Невзоров, приезжающий к матери в поселок, никак не хотел оставить нас в покое, обещая, что жизнь в Москве засияет новыми красками.

Пожалуй, из-за Варькиного упорства мы и затянули с переездом. Такие истерики мне закатывала— мама не горюй, а я лишь прикрывался от всего остального мира её нежеланием ехать, как стальной броней. Меня никто не трогает, и я никого не трогаю.