Жестокие игры в любовь

И в тот же вечер он застал их в подъезде. Еле успокоил себя тогда: ну, ударил её мячом, проводил, ну подбивает клинья, но Мика же не такая. Она же сама сказала, что он ей не нравится.

Ну а когда Мика сообщила, что собирается с ним на свидание, у него буквально воздух из лёгких выбило. И сказал тогда первое, что пришло на ум. Хорошо это или плохо — какая разница. Главное, что Мику это оттолкнуло от Колесникова.

Опасался, конечно, что всё это всплывёт, но позже Лёша и правдоподобную версию придумал на такой случай: разговор же был? Был. Он вполне мог неправильно понять. И всё-таки действительно всплыло.

Мика, к счастью, тогда не особо на этом заострила внимание. Не до того ей было. А потом всё повернулось наилучшим образом, как Лёша и мечтать не мог. Этот идиот взял на себя вину за свою дикую подружку, и его исключили. Можно было выдохнуть.

Но сказать о своих чувствах все равно не получалось. Бывало, только соберётся с духом, а Мика тут же уводила разговор на такую тему, с которой к признанию уже не перейдёшь. Хотя, может, и так не смог бы. И решился только после выпускного, и то потому что был в отчаянии, зная, что она уезжает…

Лучше бы ничего не говорил. Потому что очень долго его это преследовало: и тот горькой украденный поцелуй, и её взгляд, ошарашенный и полный внезапной неприязни.

Тогда его это здорово выбило. Он даже не стал никуда поступать, хотя твёрдо намеревался идти в политех. И все шансы были. Мать просила и по-хорошему, и со слезами, чтобы взялся за ум. Даже отец, который высшее образование считал блажью, требовал послушать мать. Но Лёша тогда слетел с катушек, и плевать ему было и на родителей, и вообще на всё. Он сошёлся с парнями постарше, вечно отирался с ними, пил, пробовал траву. И чем бы всё закончилось — неизвестно. Но пришла повестка, и его забрали в армию. Это и спасло. А отслужив, Лёша устроился в полицию в патрульно-постовую службу. Деньги, конечно, платили маленькие, но зато были свои плюсы.

Забывал ли он Мику? Переставал ли любить? Ни разу, ни на один день. Женщины у него были, всякие, но ни одну он не мог воспринимать всерьёз. Ни к одной не привязывался. Потому и отношений не заводил.

Когда у её бабушки случился инсульт, он… не то чтобы обрадовался, нет, конечно. Тем более Анна Михайловна ему всегда нравилась. Но первым делом подумал: Мика должна приехать.

Он ждал её, даже нервничал. Пытался представить, какой она стала. И она приехала…

Мика мало изменилась, только стала женственнее и потому ещё желаннее.

А вот он стал другим. Теперь он не тот робеющий подросток, каким был в школе, теперь он чувствовал в себе силу и точно знал, чего хочет. Нет, это было не простое "хочу". Он жаждал её так, что всего выкручивало. И отступать он больше не собирался. К счастью, ненавистный Колесников вовсю крутил роман с королевой красоты. Впрочем, сути это не меняло. Даже если бы тот был свободен, если бы снова маячил на её горизонте, он бы не позволил ему влезть и всё напортить.

И Мика, как Лёша знал, была свободна. Правда, с ней стало ещё сложнее, чем раньше. Однако пусть туго, пусть медленно, но всё же он сумел переломить это её непонятное сопротивление. Она согласилась, наконец согласилась! И он всё-всё продумал до мелочей. Первое их свидание должно было стать незабываемым.

И тут эта её дура-мать!

Злость опять закипела в груди. Тинка тотчас уловила его настроение, стала ласкать смелее, откровеннее и вскоре вновь заставила его ненадолго забыться. Молодец она всё же, хорошая девчонка, без неё он бы сегодня точно сорвался.

С Тинкой у них было полное взаимопонимание. Она его выслушивала, давала спускать пар и вот с отчимом тоже помогла. Он её тоже неоднократно выручал, чего уж. В последний раз приструнил гопоту, требовавшую с ней мифический долг. Тинка тогда здорово перепугалась. Говорила, что они подкараулили её и побили. А в следующий раз, сказали, подпортят ей смазливую мордашку — обольют кислотой, если не заплатит.

Лёша с ними разобрался в два счёта, потому в благодарность Тинка с таким энтузиазмом и помогла с отчимом, старым уродом-извращенцем.

И сейчас чувствовала, что ему муторно, и как могла старалась. А потом и ужинать усадила. Знала уже, что после этого у него просыпался зверский аппетит.

Она пожарила пельменей и припасённую бутылку Жигулевского предложила. Лёша сидел за тесным столом, покрытым затёртой клеенкой, вымученно поддерживал пустой разговор и думал с тоской: не таким должен был стать этот вечер. Он рассчитывал на ужин в дорогом ресторане в компании с Микой и обязательно под живой саксофон. А в итоге — отшторенный закуток в убогой комнатёнке, подгоревшие пельмени, дешёвое пиво и привокзальная проститутка. А вместо саксофона вопли пьяных соседей.

Ничего, уговаривал себя Лёша. В другой раз всё будет. Главное, начало положено, и теперь он уже не отступится.

Он бы прямо завтра её вытянул снова на свидание, но должен был выйти на работу. Но уж послезавтра, решил, Мика от него не отвертится.