Жестокий броманс

Мулла взмахнул рукавами и принялся читать молитву. Он был еще не старый, примерно как отец Бахтиёра, только намного толще, в очках и с седеющей бородкой. Бахти почувствовал, как с висков, щекоча шею, стекают струйки пота. Вспомнил, что золотой браслет для невесты, присланный его другом из России, остался в кармане пиджака, и поискал глазами, кого бы за ним послать. Голос муллы прерывался, было заметно, что почтенный страдает одышкой. Бахти впал в оцепенение, из которого его вывел вопрос, берет ли он в жены эту девушку.

– Да! – выдохнул он.

– Свадьбы не будет, – спокойно сказал мулла. – Он пьян.

Волна русского мата прокатилась по двору.

Отец и Умар принялись уговаривать муллу, в комнату просочились дети Умара, которым было велено оставаться дома. Бахти содрал с себя пропотевший чапан и отправился в уже знакомую кладовку. Привычным движением свернул крышку бутылки и приложился к горлышку.

Отец невесты орал, что прямо сейчас отдаст дочь за любого трезвого холостого парня, раз этот пьяница вогнал всех в такие расходы. Кто-то, взвизгивая от смеха, прокричал, что трезвый мужчина здесь только мулла. Средний брат Озоды полез драться с Умаром, их разняли. Что было дальше, Бахти помнил плохо. Мулла отказался проводить обряд и сообщил, что по новым правилам ему еще нужно свидетельство из ЗАГСа, без него он не имеет права проводить церемонию. Бахтиёра держал в вертикальном положении двоюродный брат Озоды, майор милиции. Усман уговаривал: «Закуси, плохо будет». Потом Бахти висел на шее еще у какого-то мужика из невестиной родни и громко шептал: «Дайте денег этому мудаку».

Сейчас мулла сидел во дворе, трепался с его отцом и ждал непонятно чего. Там же расселись три древних дедушки, Умар понемногу подливал им в пиалы чай. Будь его воля, Бахти сунул бы им в руки полный чайник и сказал: «Валите к себе домой».

Объясняться с родителями не хотелось. Фарух по-прежнему гонял машинку на игровой приставке, младшие сидели рядом, полуоткрыв рты. Бахти поймал грустный взгляд Хашима:

– Дядя, а сколько нужно дней, чтобы заработать три тысячи долларов?

Он только махнул рукой в ответ.

– А зачем надо столько гостей?

– Понимаешь, мне этих гостей вообще не надо. Свадьба – это чтобы все родственники собрались вместе, поговорили, поели, потанцевали, послушали музыку. А потом еще несколько лет смотрели фотографии. Чтобы было о чем вспомнить, понял?

– А папа говорит, он после свадьбы с мамой четыре года долги отдавал.

– Ну, вот видишь, он это запомнил на всю жизнь.

– А зачем это запоминать?

– Да шайтан его знает зачем.

Хашим опустил длинные ресницы, что-то шепнул на ухо Фарходу, и оба вышли во двор.

Бахти нашарил под подушкой мобильник.

– Привет. Я тебя не разбудил?

– Ну что, тебя можно поздравить?

– Саша, свадьбе пиздец. Я через три дня буду на работе. Тебе привезти что-нибудь?

– Не надо привозить ничего, я лучше у других куплю.

– Почему? – Бахти погладил золотой браслет, который надел себе на руку, чтобы не потерять.

– Ты такой везучий, что тебя обшмонают и посадят лет на десять.

Бахти рассказывал про жару сорок градусов, про муллу, про водку и доброго Усмана. Ему становилось лучше. Аккумуляторы заряжались, Фарух играл, дедушки во дворе продолжали пить чай, мать промывала рис, жена Умара и младшие сестры шинковали горы желтой моркови неизвестно для чего, как будто надеялись, что еще не все потеряно. За домом на газоне дремали, поджав ноги, купленные для плова овцы.

Прошло еще часа два.

Невестка крикнула:

– Хашим, эй, Хашим! Спать пора!

Детей нигде не было – ни во дворе, ни на улице. «Они снова пошли рыбу ловить, – догадался Фарух. – Хашим дядю очень жалел».

Еще через полчаса явился мокрый до нитки Фарход и крикнул:

– Мама, дай футболку и шорты!

– Где твой брат? – взревел Умар. – Как ты посмел его оставить одного?

И тут же погасли все фонари.

Фарход начал объяснять, что оставил Хашима совсем не одного, а с дедушкой Асланом, который живет в доме у моста. Это дедушка посоветовал поймать рыбу, потому что свежая рыба очищает от харама. Дедушка сказал, что в темноте лучше клюет, и обещал показать, как правильно закидывать удочку. Фарход учился закидывать, но поскользнулся и упал в воду, а дедушка сказал, что надо переодеться. Когда Хашим поймает для дяди рыбу, дедушка сам отведет его домой.

Бахти побежал в кладовку за большим ручным фонарем. Тихо сказал Умару:

– Пойдем, надо спасать твоего сына.

– От чего? – удивился брат.

Бахти покосился на благообразных старичков и что-то прошептал брату на ухо.

– Хуйня, – ответил Умар. – Не может такого быть. Это только у русских так.

– Как знаешь, – Бахти хлопнул железной калиткой.

Фарход в сухой одежде увязался за ним.

– Иди домой, нет там никакой рыбы, – Бахти повернул племянника за плечи и подтолкнул к воротам.

Луна светила ярко, за заборами гавкали собаки, что-то шуршало в траве, с дичков, растущих у обочины, падали перезрелые плоды. Мимо прошли пятеро соседских парней, они над чем-то громко смеялись, и один из них обернулся, сверкнув улыбкой. Наверное, он тоже был на свадьбе и теперь пересказывал все подробности.