Жестокий. В уплату долга

Спустя несколько часов, когда я уже порядком извелась и выдохлась, дверь открылась, и ко мне вошёл охранник, с которым я раньше не виделась. Уже лучше. Опять наблюдать уродливую рожу Вахи с сальными, узкими глазёнками вообще не улыбалось.

— На выход! — отошёл от двери, видимо, чтобы дать мне дорогу. А я зажалась в углу и сжала кулаки.

— Я никуда не пойду…

— Пошла, сказал! Ну? Быстро! Не заставляй меня подходить! — охранник явно угрожал, и я не решилась перечить. Быть избитой не хотелось.

— Куда? — проговорила негромко, выходя из своего укрытия.

— Узнаешь. Давай, пошла, — прикрикнул на меня как на животное, махнул рукой на дверь. — Бегом!

За время нашего пути я успела перебрать в голове все возможные в данной ситуации варианты. Представляла, как меня изобьют, покалечат, изнасилуют толпой, а потом выбросят в какую-нибудь канаву. Или как главарь бандитов возьмёт оружие и прострелит мне голову на глазах у Антона, чтобы наказать за деньги. В общем, мыслей куча и ни одной успокаивающей.

Меня втолкнули в комнату, где я была уже раньше. Он сидел в кресле, снова пялился в телевизор. Перед ним бар, а в руке бокал с выпивкой.

— Проходи, присаживайся, — звучит как-то равнодушно. Вот так он будет надо мной измываться? Похуистично и без эмоций?

Я не тороплюсь двигаться с места, осторожно завожу руку за спину и толкаю дверь. Делаю шаг назад, пытаясь выйти, но меня грубо заталкивают обратно. Разумеется. На что я только надеялась.

Имран со вздохом встаёт, но ко мне не приближается, что не может не радовать. Щёлкает пультом, выключая звук. Диктор новостей продолжает что-то рассказывать, немо отрывая рот.

Слежу взглядом за бандитом, который понемногу отпивает из бокала и разглядывает меня так же пристально.

— Испугалась?

А что, подонок ты эдакий, не видно? Да меня трясёт всю, как осиновый листочек. Сволочь мерзопакостная.

— Да, — каркаю севшим голосом.

— Я бы не позволил Вахе тебя выебать. Мне просто было интересно, как поведёт себя твой муж. В принципе, он подтвердил мои догадки. Бесхребетный червяк. Выпьешь? — показывает мне стакан, а я часто моргаю, сдерживая слёзы.

Ему была интересна реакция Антона! Только и всего! Поэтому он велел своему горилле напугать меня до трясучки. А теперь прибухнуть с ним предлагает. Вот так запросто.

— Ненормальный садист. Психопат, — сиплю сквозь зубы, на что подонок ухмыляется.

— Знаю. Мне уже говорили. Но все, кто пытался на меня вякать, остались без языка. Так что настоятельно тебе рекомендую следить за тем, что вылетает из твоего рта, — он склоняется к бару, наливает в чистый стакан своё пойло и протягивает его мне. — Подойди, выпей. Не бойся. Если бы я хотел причинить тебе зло, так и случилось бы. У меня к тебе предложение. Согласишься — получишь свободу и спасёшь своего червяка.

Я не очень-то верю этому уроду, но всё же на разговор решаюсь. Наверное, оттого что деваться мне всё равно некуда.

Пью его гадкое пойло, чтобы успокоиться, горло обжигает огнём, и я закашливаюсь. Бандит подаёт мне салфетку и наблюдает с ухмылкой своей проклятой. Ему, похоже, по кайфу мучения других людей. Что, в детстве обижали? Пиписька не выросла? В чём проблема этого мужика?

— Мы вернём вам деньги, которые просрал мой муж-идиот, — говорят, сор из избы выносить нельзя, но мне как-то похрену. Сил больше нет находиться в этом аду. Я здесь всего пару дней, а ощущение, будто целую вечность. Ну и алкоголь на пустой желудок, конечно, торкает моментально.

— Я уже их нашёл, — ухмыляется ещё шире, на что мне хочется ответить плевком в его самодовольную морду. Сдерживаюсь, потому что силы неравны, и за такое меня точно прибьют. Если не он, то его гориллы точно.

— Тогда… Что же вам от нас нужно?

Стучит пальцами по стакану, потом ставит его и, взяв бутылку, подливает себе и мне.

— Твой червяк должен ответить за оскорбление. Я не прощаю попыток кинуть меня. Я предложил ему поработать боксёрской грушей для моих парней, но он отказался. Даже когда я пригрозил ему сделать с тобой что-то нехорошее. Сказал, что ты отработаешь.

В жилах вскипает кровь от слепой ярости. Она так стремительно поднимается во мне, что я с силой сжимаю стакан, и не будь он из толстого стекла, уже треснул бы.

— Так вот зачем ты приволок меня сюда, а Антона оставил там? Решил, обвести нас вокруг пальца? — в голове начинает шуметь от злости, да и спиртное делает своё дело. — Мой муж ни за что не отказался бы от меня. Вы его заставили. Угрожали и били!

Бандит пару минут смотрит на меня с каким-то притворным сочувствием, а потом вздыхает, будто наш разговор и моя непроходимая тупость его, бедного, утомили. Так отпустил бы нас, и дело концом. Я бы с огромным удовольствием свалила бы отсюда подальше и больше никогда не увидела бы его небритую, нахальную рожу.

— Сбавь обороты, девочка. Я могу включить тебе запись с камеры наблюдения. Всё услышишь своими ушами.