Жестокий век

За кустами черемухи собрались молодые нойоны. Есугей втиснулся в их кружок, сел. Все выжидательно поглядывали на него и на Таргутай-Кирилтуха. Есугей озлобленно молчал. Молча сидел и Таргутай-Кирилтух. Даритай-отчигин завел речь о каких-то пустяках, разговор сразу подхватили. Об избрании хана никто не обмолвился ни словом. И когда начался курилтай, Есугей отстал от молодых нойонов, разыскал Чарха-Эбугена: в случае чего есть с кем посоветоваться.

Из толпы вышел старейший – Тумэр-билге. Седой, плешивый и кривоногий, но еще довольно крепкий, он заговорил скрипучим голосом:

– В старое время наши племена не имели своего государя. Потом люди собрались здесь, на этом самом месте, и сказали: косяк гусей без вожака пути не знает, косяк лошадей без жеребца – добыча волчьей стаи. Выберем самого доблестного из нас своим вождем, возведем в ханское достоинство, и пусть он правит улусом. Первым ханом был избран славный Хабул. Сейчас мы снова собрались для того, чтобы достойнейшего из нас поставить над нами. Чье имя вы назовете?

Толпа молчала. А Есугей думал, что как только придет время назвать хана, будут наперебой выкрикивать имена по меньшей мере десятка разных людей. Почему же они молчат?

– Почему никого не называют? – шепотом спросил у Чарха-Эбугена.

Старик усмехнулся.

– Скажем, я назову тебя, а изберут Таргутай-Кирилтуха. После этого чего я дождусь от Таргутай-Кирилтуха?

– Ну, кто скажет? – Тумэр-билге подслеповато моргал, вглядываясь в лица нойонов, его взгляд остановился на Есугее. – Скажи нам свое слово, внук славного Хабул-хана, храбрый Есугей.

– Пусть говорят другие.

Тумэр-билге начал обращаться ко всем подряд. Но никто не называл ни одного имени. Есугею стало понятно: в душе чуть ли не каждый ждет, что ханом назовут его. Втайне ждал этого и сам Есугей-багатур: разве он не внук Хабула, разве не его отличал из всех сверстников Амбахай-хан, разве не он был в последнем походе правой рукой Хутулы-багатура? Но его не хотят видеть ханом даже Таргутай-Кирилтух, Сача-беки, Алтан, что уж говорить о других! Ну что ж, избирайте того, кто ближе вашему сердцу.

Есугей отошел в сторону, сел на крутом берегу Онона. Полая вода еще не совсем спала, река была мутна, бурлива, шапки пены плясали на волнах, закручивались в ямки водоворотов, выхлестывались на песчаную отмель. Он смотрел на реку и прислушивался к голосам нойонов. Кто-то напористо убеждал:

– На курилтай мы собрались прежде времени. Великое дело требует великих раздумий. Куда мы спешим? Пусть подумают брат с братом, друг с другом.

Есугей тихо присвистнул. Вот оно что! Кому-то очень нужно время одних уговорить, других одарить-подкупить, третьим пригрозить… Нойоны взбодрились. Каждый надеется, что он лучше других воспользуется временем. Уже, кажется, готовы склониться к приговору: хану пока не быть. Противиться сейчас этому – мечом сечь воду. Не лучше ли подойти с другого конца?

Все обдумать не было времени. Есугей вскочил, протолкался к Тумэр-билге, сказал:

– Мудрые старейшины и храбрые воины! Вы хотите подумать еще и еще раз. Пусть будет так. Но пока будете думать, кто защитит наши нутуги? На востоке татары, на западе меркиты, под боком кэрэиты, на севере беспокойные племена лесных народов – кто будет бороться с ними? Кто соберет воинов? Кто поведет в поход? Вот о чем хотел я спросить у вас, мудрые старейшины и храбрые воины. – Есугей замолчал, отыскал в толпе лицо Чарха-Эбугена, взглядом спросил: верно сказал? Старик одобрительно кивнул головой.

Никто не спешил ответить Есугею. Нойоны знали, что благополучие их владений, не подпертое крепкой воинской силой, пойдет прахом. Но одним хотелось надеть на себя ханскую шапку, другим – продвинуть в ханы своего человека, и это оказалось сильнее страха перед врагами.

– Меркитов мы побили, – сказал кто-то.

– И татар! – с готовностью подсказал другой голос.

– У кэрэитов братья царство делят, им не до нас!

Так нойоны успокаивали себя. Но Есугей не желал отступать.

– Все это так! – согласился он. – Но есть слух – татары собираются в поход на наши кочевья.

– В походы идут осенью, а сейчас весна, – наставительно проскрипел Тумэр-билге, недовольный, что Есугей оттеснил его, завладел вниманием нойонов.

– Я знаю… Осенью справны лошади и много кормов. И поэтому поход назначают на осень. А я говорю: ударить на татар надо сейчас. Они не ждут удара, и мы легко справимся с ними. Позвольте мне набрать в куренях удальцов, и я пойду на татар. Я не прошу, чтобы каждый курень выделил определенное число воинов. Я возьму только тех, кто пожелает идти со мной по доброй воле.