Жестокое и странное

- Значит, в данном случае мы, вероятно, имеем дело со вторичным или третичным переносом, то есть перышко каким-то образом пристало к убийце, а от него уже в свою очередь перелетело на жертву. Это довольно интересно.

Бородка появилась на мониторе.

- Это вновь гага, - сказала я.

- Да, похоже. Давайте посмотрим слайд. Это было обнаружено у мальчика?

- Да, - ответила я. - Клейкое вещество на запястьях Эдди Хита.

- Черт возьми.

Микроскопические частички появились на экране монитора в виде невероятного разнообразия цветов, форм, ворсинок и уже знакомых крючочков с треугольными узелками.

- Тут в моей собственной теории получается большое несоответствие, сказал Дауни. - Если мы говорим о трех убийствах, происшедших в трех разных местах и в разное время.

- Именно об этом мы и говорим.

- Если бы только одно из этих перьев оказалось гагачьим, я был бы склонен считать, что это - контаминант. Знаете, когда на ярлычках написано "сто процентов акрила", а оказывается, что акрила всего девяносто процентов и еще десять процентов нейлона. Ярлыки врут. Если до вашего акрилового свитера выпускалась партия, скажем, нейлоновых жакетов, то первые свитера окажутся с нейлоновыми контаминантами. Затем контаминант будет исчезать.

- Иначе говоря, - попробовала уточнить я, - если у кого-то пуховая куртка или стеганое одеяло, куда при изготовлении попали гагачьи контаминанты, то вероятность того, что из куртки или одеяла этого человека будут сыпаться только контаминанты в виде гагачьего пуха, ничтожно мала.

- Именно. Так что предположим, что рассматриваемое изделие наполнено чистым гагачьим пухом, что чрезвычайно любопытно. Мне приходится, как правило, иметь дело с разными куртками, перчатками или одеялами, наполненными куриными перьями или, возможно, гусиными. Вещи с гагачьим пухом - не простые, не заурядные вещи. Из курток, одеял или спальных мешков, наполненных гагачьим пухом, практически ничего не сыплется - они очень качественно сделаны. И невероятно дороги.

- У вас когда-нибудь был гагачий пух в качестве улик?

- Нет, сейчас впервые.

- Почему он так ценится?

- Потому что обладает термоизоляционными свойствами, о которых я уже говорил. Однако здесь присутствует еще и эстетический момент. Гагачий пух белый как снег. А любой другой пух в основном грязно-серый.

- А если я куплю "незаурядную" вещь, наполненную этим белоснежным гагачьим пухом, буду ли я знать, что она наполнена именно им, или на ярлычке будет значиться просто "утиный пух"?

- Я совершенно уверен, что вы не будете пребывать в неведении, сказал он. - На ярлычке, вероятно, будет указано - "стопроцентный гагачий пух". Непременно вы найдете нечто такое для оправдания цены.

- Вы можете узнать, кто занимается продажей изделий из пуха?

- Разумеется. Однако совершенно очевидно, что ни один из продавцов не сможет вам сказать, что найденный вами гагачий пух из его изделия, пока вы не покажете ему само изделие. К сожалению, одного перышка недостаточно.

- Не знаю, - ответила я. - А вдруг.

К полудню я уже сидела в своей машине с включенным обогревателем. Я находилась настолько близко от Нью-Джерси-авеню, что словно ощущала его притяжение, как прилив под воздействием луны. Я пристегнула ремень, покрутила радио, дважды бралась за телефон и дважды отступала. Невыносимо даже думать о том, чтобы с ним разговаривать.

Да он и не станет, подумала я, вновь дотягиваясь до телефона и набирая номер.

- Грумэн, - раздалось на противоположном конце.

- Это доктор Скарпетта. - Я повысила голос из-за шумевшего обогревателя.

- А, здравствуйте. Я тут на днях читал о вас. Вы, похоже, звоните из машины.

- Это действительно так. Я случайно оказалась в Вашингтоне.

- Я искренне польщен тем, что удостоился вашего внимания в моем городишке.

- Я бы не назвала его городишком, мистер Грумэн, и мой звонок не носит светского характера. Я подумала о том, что нам с вами следовало бы поговорить о Ронни Джо Уодделе.

- Понятно. Вы далеко от Центра правосудия?

- В десяти минутах.

- Я еще не обедал и, думаю, вы тоже. Вас устроит, если я закажу сандвичи?

- Буду вам очень признательна.

Центр правосудия располагался не так далеко от университетского городка, и я помнила, как много лет назад пребывала в растрепанных чувствах, узнав, что мое образование не включает в себя прогулки по старым тенистым улицам Хайтса и посещение занятий в кирпичном здании восемнадцатого века. Вместо этого мне предстояло провести три долгих года в совершенно новой постройке, абсолютно лишенной шарма, в шумно-суматошной части округа Колумбия. Однако мое разочарование продолжалось недолго. Была определенная прелесть, не говоря уже об удобстве, изучать право под сенью Капитолия. Но, возможно, еще большее значение имело то, что, став студенткой, я вскоре познакомилась с Марком.