Жестокое перемирие

Обе гранаты попали в цель. Первая взорвалась под днищем транспортера, вторая угодила в броню. Двигатель заглох, из него повалил дым. Солдат разметало с брони. Но не все нахватались осколков – трое уцелели. Оглушенные, в гари и копоти, они метались по обочине, не могли прийти в себя, понять, куда подевалось их оружие.

Савельев скинул с плеча автомат, чтобы положить их всех одной очередью. Но его рука дрогнула. Стрелять в деморализованных, растерявших оружие, никаких?..

Он переглянулся с Ковальчуком и предложил:

– Разомнемся, капитан?

– Давай, Савельев, не вопрос.

Они накинулись с кулаками на растерянных силовиков. Те были крепкими мордоворотами, оттого и удовольствие месить их в тесто просто зашкаливало. Парни пытались оказать сопротивление. Здоровенный детина в бандане даже вытащил нож, впрочем, тут же схватился за перебитое запястье. Крепкий прямой в челюсть повалил его на колени, второй удар отбросил под колеса транспортера.

– Обидно, сука? – закричал Ковальчук. – Надел бронежилет, а бьют по морде, да?! Э-э, да ты совсем уже плох. – Он ткнул носком в безжизненное тело. – Ладно, лежи.

Савельев расправлялся с парой других, отпускал удары направо и налево. Первому сломал ключицу и отправил в нокаут тяжелой плюхой в глаз. Второй грузно кинулся прочь. Савельев выставил ногу. Бедняга рухнул камнем и разбил лицо в кровь.

– Результат, как говорится, на табло, – заявил Савельев, нагнулся и парой тяжелых затрещин отправил незадачливого укропа в страну продолжительных грез.

– Ты сногсшибателен, Димон, – похвалил его Андрей, выбираясь из кустов с автоматом наперевес.

Кончилось терпение, он не мог больше сидеть в машине. За спиной рычал мотор. Какими-то судорожными рывками подходил «Спартан» с ополченцами.

– Совершенствуюсь, – заявил Савельев, потирая отбитый кулак.

– Да, с этим парнем все в порядке. – Ковальчук заулыбался от уха до уха. – Тяжелое советское детство, выпускник школы для трудных подростков. Позор семьи…

Забил, захлебываясь, автомат! Савельев изобразил недоуменное лицо, сделал неуверенный шаг, ноги его подкосились. Ковальчук схватился за шею так, словно в нее вонзилось жало осы. Небритое лицо перекосилось от боли. Кровь ударила тугими фонтанами. Мужики зашатались и попадали один за другим.

Андрей оторопел, жар ударил в голову. Снова проморгали! В люке подбитого БТР возникла чумазая рожа, искаженная от ненависти, выпавший автомат загрохотал по броне. Выжил, гад! Как же так?!

Окуленко вскинул автомат, стегнул короткой очередью. Но рожа уже провалилась в нутро транспортера.

Взбешенный капитан помчался прыжками, мощно оттолкнулся от земли, запрыгнул на броню, выхватил противопехотную «РГД». Он вырвал чеку, швырнул гранату в люк, тут же спрыгнул обратно и отбежал на несколько метров. Поврежденная машина подпрыгнула. Прогремел взрыв, похожий на отдаленный раскат грома. Теперь уж наверняка.

Он бросился к распростертым телам, рухнул на колени, умолял Господа сохранить товарищам жизнь. Но Всевышний решил, что хватит с них. Савельев был мертв, на лице застыло выражение крайнего изумления – мол, что это со мной? Ковальчук еще дрожал, блуждали мутнеющие глаза, но захлебнулся кровью, затих. Пульс не прощупывался ни у кого из них.

Подошел бронеавтомобиль, ополченцы спрыгнули, подбежали и застыли в потрясении, не зная, что делать. Рушило в ярости колотил кулаком по капоту. Голуб побледнел, как-то неуверенно положил ладонь на сердце.

Андрей пришел в себя, начал кричать, сквернословить:

– Здесь вам не панихида, вашу дивизию! Противник на хвосте, живо вспомнили, кто вы такие!

Бойцы снова грузили мертвецов в салон, где уже было тесно от них. Им пришлось заваливать трупами пленников, полумертвых от ужаса, задыхающихся.

– Давайте их расстреляем! – сорвался в истерику Дорофеев. – На хрена они нам нужны?!

Спешка была вполне уместна. На севере гудели моторы, вражеская бронетехника висела на хвосте. Судя по звукам, это был не один бронетранспортер, подходила целая колонна.

– Я задержу их! – крикнул Дорофеев. – Дайте мне гранаты и сваливайте!

Андрей втолкнул его в салон и начал утрамбовывать чуть не ногами. Ох уж эти пионеры юные, головы чугунные!

Густо стреляла выхлопная труба, машина шла рывками, с трудом протискивалась между деревьями и подбитым бронетранспортером. Зимин кричал, что этой каракатице в обед сто лет, она ни разу не проходила капитальный ремонт, двигатель работает на износе. Эта штука просто не рассчитана на такие перегрузки, и от нее уже начинает что-то отваливаться. Машина действительно еле шла.

«Теряем время! – нервно подумал Андрей. – Нужно покидать машину и шевелить ножками. Скоро Пастушье, от него до Ломова недалеко».

Но Зимину, слава богу, удалось-таки разогнать машину. Деревья бодро побежали мимо окон. Люди озирались. Вражеская техника еще не появилась в зоне видимости, но ее присутствие ощущалось кожей. Обозначился просвет между деревьями – машина выкатилась из леса.