Жезл маршала. Василевский

   — Дела приказано передать тебе, Родион Яковлевич, вот оно что! — выпалил на одном дыхании главком. — Меня отзывают в Москву. Поздравляю тебя с повышением!

   — Спасибо, Александр Михайлович, спасибо, дорогой! — Малиновский был взволнован, хотя в выдержке отказать ему было нельзя. — Я хотел попросить у вас помощи. Во второй половине октября, как предупредил меня начальник Генштаба, мы начнём выводить наши главные силы из Маньчжурии. Опыта в этом деле у меня нет, как бы не зашился. С чего бы начать?

   — Ну что ж, давай всё обсудим!..

Василевский прилетел в Москву утром и через полчаса был уже в кабинете вождя. Здесь находились члены Политбюро Молотов, Маленков, Каганович, Микоян и Берия.

   — Ну вот и наш герой! — добродушно произнёс Сталин и пожал маршалу руку. — Хочу поздравить вас с успешно проведённой операцией. Надеюсь, вы довольны? В вашем подчинении находились три фронта плюс Тихоокеанский флот и Амурская военная флотилия! Тут и голова может пойти кругом. Анастас Иванович Микоян, вернувшись из поездки на Дальний Восток, пел здесь дифирамбы, говорит, Квантунскую армию Василевский разбил в пух и прах! Как вам, трудно было?

   — Очень даже трудно. — Василевский надломил брови. — Сказался сложный театр боевых действий. Горы, леса, болота, бездорожье, сильные дожди. Оружие и боеприпасы бойцам приходилось тащить на себе. Но чего не сделаешь ради победы?!

   — Вы допрашивали начальника штаба Квантунской армии генерала Хату. Какое впечатление он произвёл на вас?

   — Хата был надломленным, его потрясло поражение Квантунской армии, которую японцы считали непобедимой, — ответил маршал. — Но в первые дни боев японцы сражались как фанатики. Нередко обвязывали себя взрывчаткой или гранатами и бросались под наши танки. Бойцы назвали их «живыми минами». Такой миной был взорван и танк, в котором находился журналист Кальвин. Его тяжело ранило, пришлось срочно оперировать.

   — Помню этого полковника, он хорошо проявил себя на Курской дуге, — сказал Сталин. Он о чём-то задумался. — Вы общались с китайскими военными. Как они к нам относятся?

   — Хорошо, по-братски, а когда по вашему указанию мы стали передавать им трофейное оружие, они целовали бойцов.

   — Не много ли отдали оружия? — забеспокоился Берия.

   — Мы дадим им ещё больше! — заметил Сталин. — У китайского народа есть недруги, и наше оружие поможет ему постоять за себя. — Он взглянул на Василевского. — У вас завтра день рождения? Пятьдесят лет. Поздравляю вас от души, желаю успехов в жизни и счастья! Думаю, что члены Политбюро присоединятся к моему поздравлению.

   — Безусловно, Иосиф Виссарионович, маршала Василевского есть за что поздравлять! — за всех ответил Молотов.

На другой день, позавтракав, Александр Михайлович раскрыл «Правду» и на первой полосе прочёл приветствие в свой адрес ЦК ВКП(б) и Совета Народных Комиссаров и указ о награждении его четвёртым орденом Ленина. Тёплые, сердечные слова разбередили его так, что у него повлажнели глаза.

   — Катя, где ты? — окликнул он жену.

   — Иду! — отозвалась она и через минуту вошла в кабинет.

   — Прочти, там есть и обо мне. — Он отдал ей газету.

Задребезжал телефон ВЧ. Это был маршал Жуков из своей резиденции в Берлине.

   — С днём рождения тебя, Александр! — рявкнул он в трубку. — Сколько тебе, пятьдесят? А мне на следующий год стукнет полвека! Так что не забудь поздравить!

   — Ты что, Георгий, разве я забуду? — громко отозвался Василевский. — Как у тебя дела, всё хорошо? Так и должно быть!

   — Пару слов о Маньчжурской операции на Дальнем Востоке, — вновь послышался в трубке бас Жукова. — Ты хорошо её провёл, молодец! Приеду — пожму руку. Сколько взял в плен генералов? Почти полторы сотни? Мне такой улов за всю войну не выпал. Словом, крест ты положил на Квантунской армии, разбил её...

   — Не я разбил её, Георгий, — возразил Василевский, — разбили командующие и их войска.

   — Не лукавствуй, Александр! — добродушно одёрнул его Жуков. — Верно, ты в атаку не ходил. Но ты разработал план операции, а это главное для победы. Ладно, скоро приеду в Москву и расцелую тебя. Привет от меня твоей синеглазке!

   — Кто звонил? — спросила Катя, когда он положил на рычажок трубку.

   — Жуков из Берлина, поздравил меня с днём рождения. Просил передать привет синеглазке... Что улыбаешься? Он только так и зовёт тебя. Да, Кать, я забыл пригласить на день рождения своего отца. Как думаешь, не обидится?

   — Потом съездим к нему в Кинешму... — Катя вспомнила, как после замужества они приехали в село. Михаил Александрович встретил их тепло, усадил за стол и стал угощать холодным квасом. А жара тогда стояла нестерпимая, и пили они квас с наслаждением. Глядя на неё, он вдруг спросил:

   — Катерина, ты сына моего любишь?

Она зарделась, сердце щемяще затрепетало. Михаил Александрович тряхнул белой густой бородкой, на его лице появилась улыбка.

   — Не красней, Катерина, я же свой человек. Но целовать тебя не буду, а вот когда родишь мне внука, на колени перед тобой встану!

   — Батя, ты чего так разошёлся? — осадил его сын. — Гляди, напугаешь Катю, и она бросит меня...

   — Бросить, Сашенька, я тебя не брошу, а внука рожу!